- Так что именно мы им расскажем о себе? – спросила Мура, устроившись на своей кровати.

- Коротко о рождении и учебе, о сестрах, про станцию и о маме и Беке, – закинув руки за голову, я выделила основные темы. – Обойти это стороной будет сложно, так что юлить смысла я не вижу.

- О броне? О нашем арсенале?

- Придется упомянуть. Но я не хочу показывать, чем мы владеем. Если эфирное они отнять не смогут, то броню мы больше точно не увидим.

- Если активируем, то для них она будет бесполезной, – задрав подол платья, Акимура сняла с бедра нашу самую ценную страховку. – Может, сейчас приступим? За час должны пройти три самые болезненные ступени.

- Вопрос, есть у нас этот час. Они ведь не знают, что это еще не наша с тобой броня. А активировать мы ее сможем ночью.

Процесс активации шел крайне болезненно. Обычно для этого молодняк накачивали разными препаратами или сильным алкоголем, и тогда вживление основных аксонов проходило не так фатально. В свой первый раз я скулила от боли и едва не сломала запястье. Неохота было повторять все это, но и без защиты не комфортно. Я чувствовала себя голой без гарантии, что по моей команде тело покроется сверхпрочными пластинами, способными выдержать многое.

- Тогда предлагаю закупиться сегодня бухлом, навестить того лекаря и выпросить у него обезболивающее. А ночью вживить сперва тебе, а затем и мне.

Кивнув, я уставилась в потолок. Второй день свободы не радовал своими перспективами. У нас не было ни планов, ни намеков на светлое и прекрасное будущее.

- Малу, а тебе они хоть нравятся? Наши мужья, я имею ввиду.

- Не знаю, – неопределенно пожала я плечами. – Сильные развитые тела, выправка, четкие, доведенные до автоматизма движения. Это все, что я пока могу о них сказать. Дальше посмотрим.

- А как тебе внешность? Они ведь не уроды. Те, кого мы видели, выше среднего по людским меркам, – заправив за ухо прядку светлых волос, спросила сестренка.

- Могу спросить у тебя тоже самое.

- Мне нравятся их уши, – улыбнулась Мура. – Такие аккуратные, а не огромные и оттопыренные, – она показала, как сильно способны ее аккуратные ушки оттопыриться, и я рассмеялась.

- Значит, ты себе мужа будешь по ушам выбирать?

- За меня уже выбрали, – пожала она плечами. – Если отбросить условности, то я всегда смогу подойти к семейной жизни, как к очередному заданию. Если у них все так плохо с женщинами, то значит, и с детьми не фонтан. Без перспектив и надежды никто не будет защищать родной мир. Нам ли с тобой не знать? Сколько лет мы жили патриотическими целями?

- Долго. Даже слишком долго.

- Вот! А если вспомнить как заканчивали старшие женщины, то их уже вела мечта о возможном будущем. Как маму… Она-то выглядела счастливой. Ты и сама видела.

- Да. Бек ее любит, и она его тоже. Заметила, как он прикасался к ней? Как смотрел на живот. Словно в нем одном все блага этого мира.

- Если эти мужчины станут относиться ко мне хоть на треть также, как он к маме, то я буду готова рожать им девочек.

- Посмотрим с родами. Может, они не пожелают таких проблемных жен.

- И то верно. Я не собираюсь, как девушки из столовой, одеваться в свои лучшие наряды, накладывать грим и душиться разными ароматами. Я другая.

Кивнув, Акимура подползла ко мне и прижалась к боку. Кажется, два месяца карцера что-то повредили в нас обеих. Я не могла без ее тепла, а она без моего. И вот это тоже может оттолкнуть от нас будущих супругов. Но если верить всему списку, шансы остаться подходящими хоть для пары из них, у нас есть.

Сестра принялась напевать детскую колыбельную, которую так любила наша самая старшая сестра Нерика. Именно она старалась быть для нас опорой, вплоть до своей смерти. Между нашими появлениями на свет были какие-то пара дней, но для нас, детей из пробирки, важны были даже минуты. Я была третьей сестрой из пяти, Мура четвертой. А вот младшую мы не сберегли…