Я так и не поняла, летят они в качестве мужей или телохранителей, на которых сейчас они походили больше всего. Сегодня они не надели мундиров, отдав предпочтение простым костюмам из числа самых дорогих в своем гардеробе. Редкие даже на Далае ткани не будут уступать тому, что носят чиновники. Да и после мы хотели подняться на корабль, чтобы связаться с сенаторами. Пусть и недолго, но мы все будем под внимательными взглядами окружающих. Видеть нас в правильных образах недосягаемых визитеров очень важно. Так говорят оба сенатора. И Отаха, и Солдо. Также они требовали передавать все записи разговоров и просто новости из местной прессы о нашей миссии.

- Разрешение, – тяжко вздохнула сестра. – Оно у нас есть лишь номинально. Никто не подписал прямой приказ, а это значит, что эти слова – пустой звук. Болтовня на ровном месте, у которой не было свидетелей.

- И как нам быть? – спросил сбитый с толку Бельф, переглянувшись с таким же встревоженным братом.

- Никак. Они уже проиграли. Женщины, конечно, улетели, но прежде тайна выскользнула за стены дома бабушки и лагеря. Разве вы не заметили, что к нам прилетают по собственному желанию? – усмехнулась Малу. – Теперь к нам приходят по своей воле, разложив почти все вещи по транспортным контейнерам заранее, еще не пройдя проверку на совместимость.

- Я не понимаю, почему у вас так плохо относятся к военным. Тем более, бывшим, – передернув плечами, признался Румак. – Разве они не заслужили уважение за пролитую кровь?

- Ты не прав. Не ко всем военным так относятся, только к тем, кто был создан искусственно. Считается, что они не равны родившимся в обычных условиях, а так как отдали свои силы и здоровье, теперь стали бесполезными. Нам и таким, как мы, не по карману купить новое тело, у нас не было ни обычного в общем понимании детства, ни юности. Всю молодость, приходившую к нам, как женщинам, мы отдавали своему правительству. У нас никого нет за спинами. Нет родных. Даже образование строго узконаправленное и полностью бесполезное в мирной жизни, – разоткровенничалась я, чем повергла в уныние далайцев.

Я не хотела расстраивать их, но правда не станет другой, если ее высказать в более мягких выражениях. Мы второй сорт в мире местной военной касты. А при условии, что женщин-военных среди людей появляется каждый год все больше и больше, на нас они смотрели в качестве спутниц жизни, в крайнем случае.

- Хочешь сказать, что выйти в отставку у вас равносильно приговору? Разве вы все не можете выучиться на новую специальность? Пусть не сразу, а постепенно. Так же поступить и с телом, откладывая на его обновление, и научиться жить как все? Пусть и для этого придется поработать, – уточнил Сумрак.

- Конечно, все можно преодолеть со временем. Но для этого потребуется много упорства и свободное время. На пособие и пенсионные выплаты невозможно провернуть что-то подобное, а кредиты в наше время без достойного залога не дают. Вложение в себя не является выгодным стартапом, – говорит Малука, уверенная в своих словах.

За прошедшие недели мы слышали сотни подобных рассказов, в которых все пылали надеждой, оказавшись на воле, и постепенно скатывались в отчаянье. Они раз за разом бились о броню космической станции, надеясь попасть в ее уютное нутро, сотворив брешь. Однако при появлении каждой трещинки их сбивало потоком проблем. Требовались новые разрешения, тесты, анализы. Много чего еще, и в итоге они сдавались.

- Так что бравые военные, вышедшие в тираж, воспринимаются, как упустившее свое время. Но самое страшное в том, что каждый год их выплевывает в жизнь целыми партиями по несколько тысяч, а помочь стольким мы не можем, – прижавшись к плечу мужа, я постаралась ощутить его тепло.