— На что жалуетесь? — на меня даже не смотрят, выводя каракули в книжке.

— Отдышка, иногда слабость… а еще ноги судорогой сводит, — докладываю, начитавшись всяких диагнозов.

Врач глянула из-под очков, явно чувствуя, что я симулянтка. Дыши-не дыши, покажи язык. Потом пачка направлений на обследование и анализы. Вперед, Ленка! Авось, найдут чего-нибудь «стоящее».

Просветив душу, выкачав, должно быть, половину кровяного запаса, сделала распечатку кардиограммы. Самые интересные конкурсы у невролога! Выдумал меня по коленям лупить молотком! Чуть копытом его не двинула — хорошая реакция все-таки у невролога! Успел увернуться… Долго вспоминала, были ли в нашей семье психические. Жаль, я не от соседа, который, как напьется, так бегает голым по поселку и все повыше старается залезть на крышу, летун-камикадзе. Я так дяде Васе и говорила:

— Зачем так убиваться? Вы же так не убьетесь! В город вам надо, там дома повыше!

Вася бил себя в волосатую в грудь, что прямо завтра, как оклемается так сразу…

— А зачем завтра? Есть билеты на сегодня! — уворачиваюсь со смехом от летящего в меня полена.

М-да. Язык — мой враг! И в кого я такая? Мать все глаза прятала и отнекивалась, что, вроде, приезжий был. Такой видный мужчина, что не устояла согрешить. Только имя и успела узнать. Так вот, по версии моей родительницы, отца заезжего звали Александром — обалдеть, какое редкое имечко. Искать папашу я не собиралась, смысла не вижу в человеке, который по стране свой генофонд раскидывает.

Выданная поликлиникой справка «здорова» с синей печатью, летит в урну. Эх, чего бы еще придумать?

8. Глава 8

«Покайтесь, грешники!» — стоит дядька у гипермаркета с картонной табличкой, блаженно закатив глаза в небо. Тоже голову поднимаю. Ну, а вдруг! Чисто, даже ни облачка, конца света не видать… Размахиваю пакетом, в котором бутылка кефира и один батон. Вздыхаю, что нужно снова идти на подработку, в кинотеатре попкорн выметать после свинтусов и любителей зрелищ. Отложенные деньги подходят к концу, а ждать помощи неоткуда. Мама и отчим только выдохнули, когда «бестия» наконец-то покинула гнездо.

Пробовала один раз просить денег, когда совсем туго было, на что мне ответили «у самих плохо с финансами, если хочешь, приезжай за картошкой». По цене билета на автобусе, я столько на себе не увезу овощей. Больше не пыталась что-то просить. Надоел гундеж матери: «Уж лучше бы замуж вышла за Кольку. Чем тебе не жених был? Дом свой, работает участковым…».

Колька этот — еще одна причина больше никогда не возвращаться. Единственный его плюс, и он же минус — прямой, как шпала! Все у него конкретно и сразу: «Чего, Ленка, жмешься? Ведь не девочка уже. Все знают про Степанова Мишку. Попользовался и бросил… Я и замуж позвать могу». Одолжение, блин! Все внутри переворачивало… От сального взгляда, рук вечно потных, пытающихся залезть под юбку. Чем-то они с отчимом похожи! Тот, как выпьет, так и вспоминает матери о ее прошлом. После воспоминаний долго синяки замазывает… Терпит мать к себе скотское отношение, лишь бы мужик был рядом.

Мне эта местечковая ментальность, как кость в горле! Ну, был Мишка. Пел на лавочке под гитару. Хорошо пел, проникновенно, что все девчонки в округе по нему вздыхали. Вечер. Его пальцы перебирают струны, волнуя кровь. Первый поцелуй. Хорошо сидим на бережку, почему бы не прилечь? Звезды падали, разбиваясь об атмосферу, сгорая вместе со мной.

Жалела ли я потом? Нет. Смысла бегать за ветреным Степановым не было. Он ничего мне не обещал. «Отрезвление» случилось очень быстро. Те слухи, что отметала раньше, виделись уже под другим углом. Первая влюбленность прошла. Я сама отшила Мишу, когда поняла, что он крутит еще с двумя девушками одновременно.