– Я знал, что могу на тебя положиться, – сказал Доминик. – Надеюсь, ты понимаешь, как глубоко я тебе благодарен за помощь.

Похвала крестного согрела Джастин сердце. Отец как-то заметил, что ничто не делает ее счастливее, чем сознание своей полезности. И, подумав, Джастин решила, что он прав и ничего плохого в этом нет. В конце концов, если ты не можешь помочь людям, которых любишь, в чем смысл жизни?

– Значит ли это, что ты не можешь найти родителей этого несчастного малыша, которым его можно было бы вернуть? – с угрозой в голосе спросил Стил.

– Не понимаю, на что ты жалуешься, – насмешливо удивился Доминик. – Джастин и Роуз вроде бы избавили тебя от всех неудобств.

– Это только кажется, – сообщил Стил и устремил на Джастин проницательный взгляд.

Девушка нахмурилась. Неужели никто в этом доме не может говорить прямо? Так, чтобы все было понятно? После ее водворения в этот дом у Джастин временами возникало чувство, что ее бросили где-то в чужой далекой стране и она совершенно не понимает ее обитателей.

– Тогда ты будешь доволен услышать мои новости на этот счет, – сказал Доминик.

Поза Стила не изменилась, но Джастин почувствовала, как он насторожился. Ее тревожила еще одна вещь – она очень остро чувствовала его присутствие. Словно каждый нерв в ее теле звенел, как колокольчик, при его приближении. Это смущало и сбивало с толку.

– Не могу дождаться, – с ленивой медлительностью проговорил Гриффин.

Вместо ответа Доминик достал что-то из кармана и протянул Джастин. Это оказался черный бархатный мешочек – в такие обычно кладут драгоценности. Она бросила на крестного вопросительный взгляд, и он знаком предложил ей открыть мешочек.

Девушка достала из него массивное золотое кольцо.

– Боже мой! – воскликнула она. – Неужели это то самое кольцо, которое было в корзинке Стивена?

– Да, – ответил Доминик. – Что ты о нем думаешь?

Она внимательно рассмотрела драгоценность.

– Выглядит очень старым. Ему, наверное, несколько веков.

– Четырнадцатый или пятнадцатый век, – тихо сказал Стил, чуть подавшись вперед, чтобы лучше видеть кольцо.

Джастин растерянно моргнула. Что он понимает в антикварных драгоценностях?

– Да, судя по всему, так и есть, – проговорил Доминик. – Что еще ты можешь о нем сказать, Джастин?

Прищурившись, она вгляделась в надпись.

– Моя латынь оставляет желать лучшего… Но здесь что-то про волка, которого не стоит злить, по-моему.

– Не дразните волка, – сказал Стил.

Девушка подняла на него заинтересованный взгляд.

– Вы знаете латынь?

– Я не полный невежда, мисс Брайтмор, – презрительно фыркнул Стил.

Джастин поморщилась, раздосадованная, что ее удивление было истолковано как грубость.

– Извините, сэр, – вежливо сказала она, – я ничего подобного не имела в виду.

Поскольку Стил продолжал рассматривать ее с весьма неприязненным выражением лица, ее досада вырвалась наружу.

– Просто мне показалось странным, что человек, занимающийся таким родом деятельности, как вы, изучает латынь, – выпалила она. – Вряд ли эти знания могут оказаться полезными среди шелков и муслина.

Глаза мужчины слегка расширились, и Джастин захотелось надавать себе тумаков. Как ему удается так легко провоцировать ее? Ведь подобное поведение никогда не было ей свойственно. А теперь от этого человека никакого житья не будет.

Но к ее удивлению, Стил только усмехнулся.

– Туше, мисс Брайтмор. Полагаю, я это заслужил.

– Определенно, – сказал Доминик, забирая кольцо.

– А все ваш уродливый чепец, – пожаловался Гриффин. – Невозможно ожидать точных и остроумных замечаний от женщины, которая маскируется под глупую старую деву.