– О боже, – тихо пробормотала она.

И только когда Доминик коснулся ее плеча, она медленно вошла в комнату, которая, очевидно, служила обычно гостиной, но совершенно не походила на те, в которых ей приходилось бывать. Вся мебель была богатых оттенков желтого и красного, как и тяжелые бархатные шторы, перехваченные толстыми витыми шнурами с золотыми кистями. В комнате стояло несколько столов разных размеров, и самый красивый из них – изящный столик красного дерева с инкрустациями из меди – занимал почетное место в середине комнаты. Его столешница держалась на спине грифона, когтистые лапы которого являлись ножками стола.

Вероятно, мистер Стил обладал и тягой к красивым вещам, и своеобразным чувством юмора.

Кроме столов, здесь были разнообразные небольшие диванчики и стулья, а также пара кресел, обитых тканью с яркими красными и лиловыми гвоздиками. Столь явное смешение стилей и красок, по мнению Джастин, должно было создавать дискомфорт. Однако обстановка получилась на удивление гармоничной, и комната казалась теплой и уютной даже в промозглый зимний день. Джастин всегда предпочитала более спокойный стиль и пастельные тона, но в этой комнате было… приятно. Лучшего слова она подобрать не смогла. Это нелепо, учитывая отчетливые претензии на роскошь, видные в этом доме невооруженным глазом, но она не могла не думать, как хорошо было бы посидеть с книжкой в кресле у камина, прислушиваясь к потрескиванию углей и наслаждаясь теплом.

Доминик взял ее за локоть, подвел к диванчику перед низким столиком, и знаком предложил сесть. Сам он занял одно из кресел.

– Фелпс, – резко сказал он, – сообщите, пожалуйста, мистеру Гриффину, что мы прибыли.

Слуга, продолжавший рассматривать Джастин, но теперь уже неодобрительно, вздрогнул.

– Ах да, простите, сэр Доминик. Сию минуту.

– И принесите мисс Брайтмор чаю.

– Конечно, сэр Доминик, сейчас же. – Фелпс поклонился и попятился к двери, по пути дважды споткнувшись.

– Какой странный человек, – заметила Джастин. – Кажется, он вас боится. У мистера Стила все слуги такие… необычные?

Доминик протянул к огню озябшие руки.

– Нет. Фелпс – нечто особенное. Не знаю почему, но в моем присутствии он нервничает. Гриффин объясняет это страхом перед законом, который я для него олицетворяю. Он думает, что я могу его арестовать.

Джастин нахмурилась.

– С какой стати вы станете его арестовывать?

– Не стану, конечно, – ответил Доминик. – Но Фелпс, похоже, слишком близко к сердцу принял мое замечание, что его хозяин лишь немногим лучше матерого преступника. Гриффин не имеет связей с криминалом, хотя и не всегда скрупулезно исполнял законы. В данный момент он избавляется от своего самого предосудительного бизнеса и вкладывает деньги в респектабельные предприятия.

Доминик еще ни с кем не делился этой информацией.

– Интересно, – задумчиво проговорила девушка, – что подтолкнуло его к столь радикальным переменам?

Серьезное выражение лица ее покровителя, обдумывающего ответ на вопрос, пробудило любопытство Джастин. Она почти ничего не знала о его отношениях с мистером Стилом и часто размышляла, почему он на дружеской ноге с человеком, имеющим далеко не лучшую репутацию. Не выдержав, она однажды спросила об этом и получила ответ, что он когда-то был дружен с матерью мистера Стила и чувствует ответственность за ее сына.

– Сложный вопрос, дорогая, – наконец сказал он. – Думаю, Гриффин и сам не сможет на него ответить.

Она привыкла к таким загадочным ответам. В конце концов ее отец, Эдвард Брайтмор, до своей гибели в сражении при Саламанке был одним из лучших агентов Доминика. Джастин вела счета отца и даже часть переписки. Папа полностью ей доверял, как и Доминик.