– Вот как? Поясните! – комитетчик даже забыл о том, что он с майором на «ты».

– После того, как мальчик успокоил одного из бандитов, он не просто снова вошел в помещение, он вкатился туда кувырком, сразу выйдя из сектора обстрела – второй уголовник был с пистолетом и Максим каким-то образом понял, что тот будет в него стрелять.

– Да, вот это уже совсем интересно, – кивнул Шардин. – Продолжайте.

– И мальчик не просто кувыркнулся – он точно переместился прямо на бандита с пистолетом, которого за минуту до этого посадил на пол наш второй фигурант, старичок-пенсионер…

– Тоже мастер по борьбе или боксу? – спросил с места Виталий.

– Нет, старик хоть и ветеран, участник войны, но не обладает навыками рукопашного боя, разве только в общих чертах… просто цветком в горшке дал по голове урке… Так вот, мальчишка оказался точно сверху упавшего бандита и тремя ударами отправил его на небеса.

– Вот даже как? – удивленно поднял бровь комитетчик.

– Причем, один удар – это он выбил пистолет, а два… Хотя, как сказал мне эксперт, достаточно было и первого удара, чтобы успокоить этого уркагана. Он его ударил, скорее всего, ребром ладони в горло. И, если бы удар наносил взрослый, то такой удар был бы смертельным. Мальчику просто не хватило силы.

– Не хватило силы? Боксеру? Нокаутеру? Не верю… Скорее всего, он бил расчетливо… –снова вмешался Виталий с места.

– Возможно, расчетливо… Но потом так же расчетливо, даже хладнокровно этот боксер ногой шваркнул Фиксу – это кличка рецидивиста – ногой в висок. Да, именно ногой. Насмерть. Сразу. То есть, если бы хотел – он бы и рукой его мог сделать. Иначе зачем добавил ногой? Видимо, как раз силы рук не хватило…

– Удар рукой в горло, скорее всего, мог стать смертельным при любом раскладе – там силы много не надо. Возможно, мальчик вначале просто не хотел бить на поражение, но потом передумал… надо бы, конечно, провести следственный эксперимент…

– Ты, Виталий, остынь. Кто нам даст право на следственный эксперимент с одиннадцатилетним мальчиком? – Шардин перебил своего подчиненного.

– Двенадцатилетним, – вставил Красножон.

– Простите, что?

– Парню как раз через неделю после этого случая исполнилось 12 лет. В начале ноября.

– А… ну, это ничего не меняет, закон у нас один: мальчик несовершеннолетний, все процессуальные действия мы можем проводить только с согласия его родителей и специалистов из сферы образования или как их там… А нам совершенно не нужна какая-то огласка в этом деле.

– Согласен. Я и не собирался лично… – Красножон мстительно посмотрел на увядшего КГБшника. И неожиданно продолжил.

– Я только вот еще что хотел сказать… Мальчик этот обладает хладнокровием настоящего убийцы…

После этих слов в кабинете начальника райотдела повисла какая-то очень уж напряженная тишина.

– Вы уверены? Вы имеете в виду, что у этого Максима Зверева задатки… как там на вашем жаргоне? Мокрушника? То есть – по-Вашему, 12-летний пацаненок может спокойно убивать?… – руководитель спецгруппы КГМ майор Шардин как-то нехорошо посмотрел на местного начальника уголовного розыска.

Но майор Красножон выдержал его взгляд.

– Вы, конечно, товарищ майор, можете мне не доверять, но чует мое сердце, это не последние убийства, связанные с этим пареньком…

– Разрешите мне, товарищ майор?

С места поднялся тот самый франт в югославском костюме.

– Что у тебя, Сергей? – вопросительно посмотрел на наго Шардин.

– Я, товарищ майор, работал по линии, так сказать, творческой – в свободном поиске. И вынужден Вам доложить, что кроме спортивных способностей у этого чудо-мальчика есть еще выдающиеся способности к философии, а также к истории и литературе. Я говорил с его учителями, с директором школы, а главное – с его товарищами, с одноклассниками. Все они восхищаются Зверевым, правда, по разным причинам. И одноклассники утверждают, что Зверев этот – местная школьная звезда. Не проходит урока, чтобы он… ну, не то, чтобы не сорвал его – он подчиняет учителей своей воле…