У Макса были и другие травмы. И не только в детстве. Поэтому он прекрасно знал, каково на самом деле бывает, когда человек получает пулевое или ножевое ранение. Сам он имел несчастье получить в свое время и то, и другое. Но если нож, который шел ему в почку сзади, наткнулся на позвоночник и нанес только поверхностное ранение, то вот пулю он получил в грудь справа и чудом только не было задето легкое. Зато было сломано ребро! И целый месяц Макс не то что нормально дышать – в туалет не мог сходить нормально по-большому. Потому что любая попытка тужиться вызывала дикую боль. Как говорится, ни вздохнуть, ни пукнуть. А уж сразу после ранения он вообще даже двинуться с места не мог – боль была дикая. И выносили его на носилках…

Поэтому смотреть фильмы, где раненные в бою бойцы, как ни в чем ни бывало, бегут, орут и сражаются с врагами, он категорически не мог. По той же причине не мог он смотреть киношные драки – где герои раздают удары направо и налево, а их противники, получив ногой в челюсть, вскакивают и продолжают драться. Хотя в реальности один из десяти таких ударов отправляет в глубокий нокаут любого человека, если он, конечно, не робот.

Сама же драка в таком темпе, как в кино – с прыжками, ударами ног, кувырками и бросками – в реальности продлилась бы максимум минуту. Потому что даже серьезно подготовленный спортсмен через минуту после всех этих цирковых трюков реально бы сдох. Физически. Просто бы выдохся. А если еще в драке крутить всякие сальто, делать фляки и прочие акробатические чудеса, то бой закончится еще раньше. В общем, кино – это для идиотов. В реальности все выглядит по-другому…

Реальная война тоже выглядела совсем не так, как в кино…

Когда Макса обменяли, кстати, совершенно для него неожиданно, он еще даже не залечил до конца свои травмы. Ребра и челюсть зажили очень быстро, буквально через месяц, рука почти не болела – сломана была лучевая кость, а так как руки у Макса были давно набиты, то срослась быстро, а вот ноги… Ноги заживали медленно, потому что у него были повреждены коленные суставы. И он еле двигался на костылях.

Из тюремного госпиталя следственного изолятора СБУ он попал в обыкновенное СИЗО на Лукьяновке, в обыкновенную «хату» – общую камеру, где просидел три месяца. В камере его уважали за то, что был политическим. Тогда еще националисты не были так популярны в местах не столь отдаленных – их было мало, сажали их очень редко, причем, даже за убийства отпускали на подписку, поэтому сидельцы в основном были из уголовников. Вот и относились к политическим достаточно неплохо. К тому же Макс, как журналист, был очень контактным, умел выслушать любого, а что еще людям надо в тюрьме? Чтобы их выслушал хоть кто-нибудь. А если еще и поможет…

Макс помогал, по мере возможности. Все же кое-какой опыт расследований у него был, было образование, знания, а главное – он умел мыслить логически, знал правоохранительную систему и давал многим сокамерникам ценные советы. Кроме того, он придумал, как разнообразить скучный тюремный быт – устроил в камере настоящее ток-шоу – типа шоу Савика Шустера^>6, где были две стороны, были эксперты, а главное – были зрители! Даже охранники приходили смотреть на эти найт-шоу – так как шло оно в основном по ночам. Старший по коридору не был против, старший по корпусу – тем более, мало того – даже начальник караула и дежурный помощник начальника следственного изолятора (ДПНСИ) посещали эти «эфиры». Весело там было, чего уж там!

Темы были разные, чаще всего обсуждали реальные дела – тех, кто хотел, потому что говорить о своих делах на тюрьме не принято. Поэтому дела брались реальные, а герои были вымышленными. Причем, даже «паханы» свои дела давали в разработку – Макс писал на их основе сценарии, готовил «актеров», а потом разворачивалось шоу, которое с интересом смотрели и «авторы» уголовных дел, и все остальные. Особенно интересно было наблюдать, как простые зэки выступали в роли адвокатов или следователей. В общем, пока Зверь сидел в «крытке»