Молоко пропало почти сразу, потому что я находилась в состояние стресса. А когда вернулись домой, то родители на сутки меня оставили с сыном наедине. Это был ад, где в большом котле варились я и мои эмоции. Первые часы я совершенно не подходила к ребенку, боясь не то, что на руки взять, смотреть в его сторону. Закрывала голову подушкой, сбегала в другие комнаты. Но каждый раз возвращалась и подходила. И внутри что-то дернулось, нашлись силы на то, чтобы скрепя сердцем затолкать своих демонов глубоко в душу, запереть их на некоторое время и накормить младенца.

Это была первая победа над собой, первая и далеко не единственная. Мне пришлось через многое пройти и через многое переступить, что бы вот так как сейчас свободно находиться с сыном, играть с ним, гулять. Да даже спать.

Но бывают моменты, когда мне просто необходимо побыть одной. Один на один с личными кошмарами, со страхами и угрызениями совести. Таких дней очень и очень много в моей жизни, но я стараюсь с ними справляться, пытаюсь бороться. Но с сожалением понимаю, что все равно чего-то не хватает. Возможно сил, вероятно другого.

Проснулась во второй раз уже утром от того, как сынок осторожно целует меня сначала в одну щеку, потом в другую. Пальчиком касается кончика носа.

– Я тебя люблю, мамочка, – шепчет Лев.

От его слов начинает щипать в носу, и я сдерживаю слезы, которые моментально собрались под закрытыми веками.

– И я тебя, сынок, – так же тихо отвечаю и улыбаюсь.

– Ты не спишь? – уже довольно бодро говорит ребенок.

– Не-а! – улыбаюсь в ответ и начинаю свой комочек счастья щекотать. Лёвка повизгивает как маленькая свинка, брыкается и старается от меня уползти.

– Мам, ну мам, – я отпускаю его, напоследок расцеловав, – можно я не пойду сегодня в сад?

– Тогда поедешь к бабушке или со мной на работу? – спрашиваю, уже мысленно выстраивая план на день.

– С тобой, бабушку я совсем недавно видел. Она опять станет меня кормить, потому что думает, что я всегда голодный.

Это и я так думаю, но у бабушки просто мания всех накормить. И с собой еще дать. А то мы ведь дома не готовим совсем, на одной воде живем.

– Она просто так о тебе заботится, – стараюсь не рассмеяться, рассматривая серьезное лицо малыша.

– Знаю, – как-то печально и обреченно вздыхает Лев.

– Сын, извини, что я вчера уснула…

– Мам, ну я же справился сам!

– И ты молодец, но в следующий раз, пожалуйста, разбуди.

Идем с ним на кухню и наблюдаем картину: сковорода стоит на столе с открытой крышкой, рядом стеклянная посуда с макаронами, а спагетти тонкими змейками лежат на разделочной доске, свисают со стола, валяются на полу.

– Ой, – шепчет сын.

– Вот тебе и «ой», – быстро убираю все в холодильник, подбираю макаронные изделия. И пока греется чайник, готовлю пшеничную кашу.

– Мам, а мы Егора еще увидим? – я даже на некоторое время теряюсь от такого вопроса.

– Егора? Не знаю, может когда-нибудь, и увидим, – пожимаю плечами.

– А он тебе понравился?

Резко оборачиваюсь.

– Так, Лев Игоревич! – отчество сыну дал мой отец, и я даже была этому рада, – что это за вопросы такие с утра пораньше? – грожу ему ложкой.

А сама даже на миг задумалась над его вопросом. Нравится ли мне? Возможно, скорее даже да, чем нет. Только у него своя семья и жена. И возможно рано или поздно у них появится ребенок, которого Егор будет очень сильно любить. Уверена, что будет. Таких мужчин сразу видно: заботливых, внимательных и знающих то, что хотят. Но, прочь из головы такие мысли.

– Мне просто интересно, – пожимает плечами сын.

Угу, интересно. Просто понравился ему мужчина, потому что раньше с нами так никто не проводил ни одно утро, никто вот так не возился и не разговаривал на равных. Но не хочу расстраивать Льва и говорить, что это только странный мимолетный порыв со стороны Егора.