Да уж, что сбылось, то сбылось! Авигир не забудет этот день до смерти!

– Она мимо меня прошла, глянула – словно помои выплеснула. И громко так: «Отец, за вещами надо смотреть в оба: здесь ночует всякий сброд!» Плечиком дернула и дальше пошла.

– Да, тонкая натура… А увильнуть от свадьбы нельзя?

Ответное молчание было выразительнее слов.

– Ты в семье единственный сын?

– Нет. Но двое старших женаты.

– Ясно-понятно…

Кринаш призадумался, потирая шрам на лбу. Сколько раз он зарекался вмешиваться в чужие дела! Но разве удержишься, если перед тобой сидит неплохой парнишка и уныло гладит в свою будущую жизнь – скомканную, неудавшуюся, загубленную. Жизнь, в которой он неразрывно связан со злобной, истеричной бабой.

Она спит сейчас за две комнаты отсюда, эта ранимая, глубоко чувствующая натура. А в воздухе словно продолжает звенеть ее пронзительный голос. И чаще всего звучат слова «мерзкий» и «отвратительный»…

Кринаш не выдержал. Со скучающим видом поднял голову и, разглядывая паутину меж потолочных балок, сообщил – не собеседнику, а шустрому паучку:

– Забавную штуку рассказали мне проезжие из Гурлиана. Собирают у них в Аргосмире корабли для дальнего похода. Слыхал легенду о Земле Поющих Водопадов, до которой добрался когда-то Ульгир Серебряный Ручей?

– Да, в Огненные Времена. Похитил прекрасную Жаймилину и с ней отправился…

– Ага, – бесцеремонно перебил Кринаш мальчишку. – Ученые люди как-то вычислили, где эта самая земля должна быть на самом деле. Вот гурлианцы и решили туда сплавать. Но наемники в путь особо не рвутся: легенда-то страшноватая! Людей не хватает, рады любому. Плавание впрямь будет опасным, можно ждать всяких ужасов…

– Самый ужасный ужас спит за две комнаты отсюда! – с выражением сказал Авигир.

Юноша изменился на глазах. Исчезла понурая сутулость, взгляд стал живым и блестящим. Сейчас Авигир не выглядел беззащитным, трогательно нелепым мальчишкой. Молодой мужчина глядел на стену над плечом Кринаша – и видел катящиеся волны, зеленые берега в цветочной пене, звонкие водопады, срывающиеся с темных скал.

– Ну, хозяин, я твой должник! Сколько проживу, столько и в долгу буду! О таком я и мечтать не смел! По стопам великого Ульгира!..

«Даже мгновения не раздумывал!» – укололо Кринаша чувство вины. Вряд ли он узнает, вернулся ли этот отчаянный мечтатель из опасного похода!

Но обратного пути уже нет: вон как светятся глаза юнца!

А если к утру передумает, струсит – значит, ошибся в нем Кринаш. Тогда не жалко, пусть живет подкаблучником у сварливой стервы, демоны с ним!

– Я прямо сейчас отправлюсь в путь! – словно прочел его мысли Авигир.

– Ночью-то? Ну нет, опасно! Я разбужу, когда начнет светать.

– Какой уж тут сон! Я пока напишу пару писем.

Прозрачная вода рассвета немного развела непроглядные чернила ночи.

Кринаш держал в поводу гнедую лошадь Авигира и чувствовал себя на собственном дворе конокрадом и злоумышленником. Впервые он так провожал гостя – крадучись, воровски, чтобы никого не разбудить.

Забрехал было Хват, высунулся из пристройки Верзила. Кринаш отвесил псу пинка, а рабу махнул рукой: мол, уйди! И продолжил настырно, как заботливый отец:

– Дорогу помнишь?

– Конечно!

– Денег до Гурлиана хватит?

– Если что, продам перстень.

– В харчевнях кошелек не вытаскивай, деньгами не хвались. Со случайными попутчиками не откровенничай. Слуга – человек надежный?

– Верю ему больше, чем себе.

Занятые беседой, эти двое не заметили, как на крыльце мелькнула темная фигура – и скользнула в дверь, которую Кринаш оставил приоткрытой…