– А хрен его знает, малыш, – Чернов беспечно развел руками. – Никогда не занимался, понятия не имею. Это дебют – ситуация так сложилась. Если я его не уберу, он в один прекрасный момент доберется до моей глотки… Поговори, спроси, сколько они возьмут. Ну, давай, на всякий случай, определим лимиты: учитывая важность персоны… от двадцати до сорока тысяч рублей. Если что-то наметится, скажешь мне – я тебе вручу задаток.

– Хорошо, поищем, – пообещал Март. – Гарантий не даю, но… может, и сыщутся такие хлопцы…

Через два дня после того разговора в криминальном мире столицы произошло весьма незаурядное событие. В «верхнем» кабинете одного из ресторанов Москвы были обнаружены тела азербайджанского вора в законе Муслима и двух приближенных к нему авторитетов – Гасана по кличке Бек и Нияза – совсем без клички. Судя по тотальному бардаку, царившему в помещении на момент обнаружения трупов, в кабинете приключилась тривиальная поножовщина: все трое зарезаны, орудия убийства числом два находились на месте преступления.

Версия внутриклановой разборки устраивала очень многих: своенравный Муслим в последнее время вел себя крайне некорректно – и не только по отношению к славянам, с земляками тоже особенно не миндальничал. Кроме того, вор очень сильно тормозил решение вопроса о разделе бензинового рынка, не желая переступать пресловутый «закон» и сотрудничать с коммерсантами новой волны. Короче, негибкий он был, намертво закостеневший в своих архаичных воровских постулатах.

Единственное, что раскачивало обстановку и порождало в уголовной среде нездоровые слухи, – это удивительное мастерство вора и его сотоварищей в искусстве владения ножом. Как правило, пьяные поножовщики наносят друг другу множественные удары, кромсая малочувствительную разгоряченную плоть, иссекая конечности и лица неглубокими бороздами и проливая при этом лужи крови. Хлопцы, прошедшие зоновскую школу, за редким исключением, невероятно живучи, убить их «пером» по пьянке дело непростое. Бывали случаи, когда мужичонка, с виду вроде бы худой и невзрачный, получив до трех десятков ударов ножом, плелся к себе «на хату», засыпал в пьяном виде и спустя ночь умирать не желал, несмотря на обильную кровопотерю…

Оба подручных вора – Нияз и Гасан – были убиты одним точным ударом в сердце. Два трупа, две колотые раны, и всего несколько капель крови – нож, обнаруженный в застывшей руке вора, имел длинное узкое – как у стилета – лезвие.

Самого же Муслима «угостили» в левый глаз, вогнав по самую рукоять охотничий нож с широким лезвием. И более – ни одного пореза.

Вырисовывалась довольно странная картина: как будто авторитеты дрались минут десять, круша все вокруг в неистовой ярости, затем вору вдруг прискучила сия развлекуха, он извлек свой «стилет» и в мгновение ока заколол своих оппонентов двумя снайперскими ударами. Озарение, что ли, набежало внезапно? А кто-то из подручных, уже агонизируя, но все еще пребывая в состоянии боевого транса, засадил в последнем усилии патрону в око свое фирменное «перо» с магазинным номером…

– Ловко, но… неожиданно, – сказал Чернов Марту, отпирая сейф в своем кабинете. – Ты ведь даже не предупредил, что нашел людей, которые возьмутся… За задатком не пришел. Сколько они хотят?

– Денег не надо, – покачал головой Март. – Я сказал, что это мой личный враг. Он опасен для меня, и его нужно немедленно устранить… В общем, они это сделали просто из уважения ко мне. Ваше имя, сами понимаете, я не называл.

– Очень приятно, – Чернов запер сейф и внимательно посмотрел на своего начальника охраны – словно в первый раз его увидел. – Ннн-да… Личный враг, говоришь? Ннн-да… Серьезные вы люди, Андрей Владимирович. Не хотел бы я стать твоим личным врагом… Кстати – обращайся ко мне на «ты», хватит чиниться. И вот что – собирайся помаленьку, послезавтра ты уезжаешь.