моим идеалом.

Но тут жил Он. А значит, этот дом был его частью, частью моего идеала, его оплотом и крепостью, его убежищем и частью его жизни. И я с благоговейным трепетом стала осматривать комнату.
Она была просторной и одновременно уютной. Да по-другому и не могло быть. Ведь это был его дом.

Я увидела новогоднюю гирлянду на окне. О! Значит, Он любит Новый год! Я тоже люблю! Нет, определенно, мы были созданы друг для друга! Это была судьба!

Я посмотрела на плед, который лежал на диване - молочный, с бахромой… Теплый , уютный, по современный моде… Если бы я выбирала плед себе в комнату, то выбрала точно такой же! Неужели в этом мире может быть такое совпадение? Я снова посмотрела на Него….

— Можно сказать, что отчасти это и его дом ,— отвечая на мой вопрос фыркнул темноволосый молодой человек лет двадцати трех - двадцати пяти, который тоже тут был, но на которого я совсем не обратила внимания.

Да и разве и можно было смотреть на кого-то еще кроме Вальдора. Кажется, мое совершенство звали именно так. По крайней, мере этот темноволосый называл мой идеал Вальдором.

А я, решив, что хватит рассматривать комнату, вновь вернула свой взгляд на свой идеал, думая о том, что у него даже имя было идеальным!!!!

И вдруг, прямо перед моим лицом появилась голова того самого парня, закрывая мне вид на мое совершенство:

— Нам надо уйти,– практически прокричал тот мне в лицо, словно я была глухая.

Но и пусть кричит, это меня сейчас совсем не волновало, а вот то, что он закрыл мне Вальдора, да!

Я попыталась передвинуть нахала , но ничего не вышло. Тогда я наклонилась вправо, заглядывая за плечи парня и смотря на мое совершенство, которое сейчас ковыряло когтем в носу. И как же прекрасно он это делал! Я даже прикрыла глаза, не веря, что кто-то может так грациозно делать столь….. обыденные вещи. Назвать любое действие, которое совершал Вальдор неприятным, язык не поворачивался.

Но насладиться зрелищем мне вновь не дал темноволосый. Он вновь закрыл мне вид на Вальдора!

Я тут же наклонила голову влево. И этот бесячий тип тут же сделал тоже самое! Будто ему жалко было, что я смотрю на мою прелесть!

Не выдержав, попыталась встать, но парень с силой надавил мне на плечи, сажая обратно.

— Нам надо уйти,— проговорил он.— Вальд не может тебя обездвижить, потому как на тебя не действует ворожь.

— Вальд…— прошептала я, вычленив из речи самое главное - имя моего совершенства.

И в сокращенном виде его имя было ещё прекраснее….

— Вальд тебя не обездвижит!— прокричал темноволосый, нарушая мою внутреннюю гармонию.— Поэтому я привяжу тебя сам. Обычными веревками,— уже спокойнее добавил он,— чтобы ты никуда не делась. А в рот я тебе вставлю кляп, чтобы ты не орала и не пугала соседей.

Я даже не успела понять, что брюнет имел ввиду, занятая созерцанием своего идеала. И поняла это лишь потом, когда оказалась привязанной к креслу и с тряпкой во рту.

Правда мой идеал, мой прекрасный Вальдор, мое чудесное совершенство, он пытался забрать мои руки из лап этого чудовища-брюнета, и ослабить путы, но , видно брюнет был хитрее, так как сильнее он быть не мог, да и умнее тоже. Ведь Вальд был просто воплощением ума, благородства и честности. И пусть пока мне не довелось в этом убедиться, так как мы почти не разговаривали с ним, но я знала это, чувствовала душой и сердцем.

А вот хитрость - гадкое качество, присущее трусам, хитрость была чужда моему совершенству, и стала привилегией брюнета перед моим идеалом.

Все же тот меня связал, а Вальдор ничего не смог с этим поделать.