– Значит, ты у нас снова свободна? – томным голосом уточнил Серебряков, хитро улыбнувшись.

Лена промолчала, прекрасно понимая к чему ведёт разговор друг. Он уже почти год пытается вырваться из френдзоны всеми доступными способами, которые иногда откровенно оказываются за рамками приличия.

– Молчание – знак согласия, – Артём, похоже, не собирался отступать.

– Нет. Просто что бы я не сказала, ты всё равно не прекратишь приставать.

– Я?! Приставать?! К тебе?! – возмутился молодой человек, округлив глаза, но через секунду захохотал: – Конечно не прекращу! Зря я яхту, что ль, арендовал?

– Артём, не смешно. Между нами ничего не будет.

– А куда ты денешься с подводной лодки? – ухмыльнулся Серебряков, поиграв бровями и прижав к себе девушку плотнее. – Плаваешь ты всё равно хреново, так что выбор сделан в мою пользу автоматически.

Спор продлился ещё какое-то время, пока артисту это не наскучило. Едва очутившись на берегу, парень сразу же потащил подругу в ближайший клуб. По мнению Артёма, Лена опять нуждалась в шумотерапии, а лучшего места для её прохождения просто не найти. В результате, когда перевалило за полночь, девушка практически умоляла Серебрякова вернуться домой. Ей ненавистны были люди, хотелось спокойствия, тишины, и чтобы этот кошмар закончился. Звонок Свете почти довёл до слёз. Та целиком и полностью поддерживала методы Артёма.

– Нельзя тебе пока одной быть. Потому что сразу начнёшь думать о случившемся, разревёшься и расколупаешь себе душу. На людях ты хоть как-то держишься, – спокойно ответила подруга. – Выпей чего-нибудь покрепче, а остальное Тёма обеспечит. Всё будет хорошо, не переживай.

– Свет…

– Дорогая, я догадываюсь, о чём ты хочешь спросить, но сразу скажу, что данную тему мы развивать не будем. Если доверишься Серебрякову, через неделю даже не вспомнишь про Макса. А забыть его – твоя цель. Помни об этом.

Ближе к двум часам ночи пришло некое смирение с ситуацией. Лена успокоилась, отругала себя за слабость и, в конце концов, полностью перепоручила своё настроение Артёму, который всё это время не сводил с неё глаз и довольно улыбался. Часом позже друг торжественно объявил, что они возвращаются домой.

Пока Серебряков опять разводил огонь в камине, девушка, сидя на диване, растирала гудевшие от каблуков ноги. Единственным желанием было добраться до кровати. Лена практически не спала две ночи, нервы потихоньку сдавали, мысли о Максиме никак не уходили из головы, и всё это сливалось в какой-то огромный единый ком, который грозил раздавить её.

Артём закончил возиться с камином, скинул с себя рубашку и майку, ушёл на кухню и вернулся уже с двумя бокалами вина, один из них молча протянув подруге.

– Не хочу, Тём, спасибо, – Лена благодарно улыбнулась, но проигнорировала приглашение.

– Ты меня уважаешь? – насупился Серебряков.

Деваться было некуда. Обидеть человека, который отложил ради тебя свои дела, старался весь день развеселить и проявлял несвойственную в другое время заботу, подло. Лена приняла бокал, собираясь сесть поудобнее, но Артём, едва высвободив руку, тут же бесцеремонно стянул девушку с дивана на белый пушистый ковёр, больше похожий на чью-то шкуру. Очутившись внизу, в объятиях артиста, она лишь усмехнулась:

– Всё-таки ты очень наглый тип, Артём Серебряков!

– С тобой по-другому нельзя, – хмыкнул друг и, легонько чокнувшись бокалом, добавил: – С днём рождения, детка! Будь счастлива!

От пожелания в горле внезапно встал ком, на глаза навернулись слёзы. Ещё пару дней назад она действительно была абсолютно счастлива: просыпалась от поцелуев любимого «жаворонка»; откладывала в сторону рабочие документы и передвигала встречи, потому что Макс с многозначительной улыбкой мог войти в кабинет или не выпустить её из дома, объявив, что «у них есть дела поважнее»; падала в объятия Воробьёва после его возвращения из спортзала; готовила ужин, хлопая парня по рукам за регулярные попытки стащить со стола что-нибудь съестное во время процесса; засыпала под его нежное мурлыканье над ухом… По щекам протянулись блестящие солёные дорожки… Почему всё так произошло? Как Максим мог предать, если постоянно твердил, что безумно её любит? Неужели можно так врать?