Свора бешеных лис, несущихся очертя голову за очередной жертвой, в подметки не годилась ощетинившемуся кошачьему клану, вылетевшему в поисках спасения из разных укромных уголков спальни. Двери во все комнаты были предусмотрительно закрыты. Безуспешно пометавшись по холлу, кошки рванули в западню. Оглушительный Наташкин визг из кухни, дверь в которую в свое время неосмотрительно заменили арочным проемом, возвестил о серьезных осложнениях в ходе операции. Не выключая пылесоса, я мгновенно покинула спальню. Осложнений было два: первое – в персиковой шкуре Баськи, которая, опираясь на Наташкину пепельную шевелюру, перебирала задними лапами, стараясь обрести устойчивость на плечах или голове моей подруги. Второе – все тот же Гоша. Кот добровольно решился на отчаянный шаг – очередной раз принести себя в жертву ветеринарному врачу. Это лучше, чем откинуть лапы от звука работающего пылесоса. Плюшка, Элька и Шустрик с расширенными от ужаса зрачками жались в угол к плите и выли. По полу растекалась лужа, красноречиво свидетельствующая о рефлекторной реакции кого-то из них на испуг. Я успела подумать, что прививки от бешенства нашим кошкам уже не нужны. Они взбесились чуть раньше.

– Ты, приятель, свое получил, – заботливо укладывая Гошку на пол, сказала Аня. Гошка тут же по-пластунски пополз в сторону мойки. – Наташа, если сможешь, продержись еще секунду.

А куда ей было деваться? Без посторонней помощи Баську с нее не стащить. Выли они в унисон. Наташка еще успевала сетовать на свою безмерную доброту и проявленную инициативу спасения соседки. Мне показалось, что укола Баська не заметил. Слезать на пол тоже не собирался. Просто сменил положение, улегшись горжеткой на Наташкиных плечах, и выжидательно замер.

– Я потерплю, занимайтесь остальными, – мужественно заявила подруга, роняя слезы жалости к самой себе.

Легко сказать! Сидя в луже, троица сдаваться без боя не собиралась. Пришлось идти на хитрость. Пока я отвлекала кошек ужимками, имитирующими нападение, Анна ловко ухватила зазевавшуюся Плюшку за шиворот, остальное было делом техники. Не прошло и часа, как перспектива бешенства от объединенного с домашними животными семейства Ефимовых отступила. Многочисленные глубокие царапины на моих руках и Наташкиных плечах были нашим скромным личным вкладом в это благое дело.

Ликвидировав следы кошачьей протечки, замазав раны йодом и окончательно расслабившись, мы постепенно приходили в себя, не зная, что стоим на пороге чего-то страшного и непонятного. А пока, находясь в счастливом неведении, пили вновь заваренный мной кофе. Сначала с Анной, потом, после расчета и проводов, уже без нее – Айболитка торопилась по новым вызовам.

– Не зря сегодня во сне на меня рыбина окрысилась, – пожаловалась я подруге. – Точно, к болезни… – И покосилась на свои исполосованные йодом руки. – Хорошо хоть бешенства избегу. Мне бы во сне сделать вид, что я эту зубастую хищницу в упор не вижу, да мимо пройти, а я ее по башке… Интересно, откуда у меня удочка взялась?

– От Бори, – отхлебнув глоток кофе, уверенно заявила Наташка. – Он ее давно ищет, думает, я спрятала. Прошлый раз так и уехал на рыбалку без этой, с тремя другими. И почему ты решила, что пойманная во сне рыба к болезни? Это к беременности.

– Чьей?

От неожиданности я выронила из рук сухарик, тупо наблюдая, как он плавает в чашке.

– Твоей, наверное. Ты поймала эту акулу, тебе за это и отвечать.

Моя реакция Наташке не понравилась.

– Ир, ну что ты в самом деле? Как тебя перекосило! У вас кроме тебя забеременеть некому?