– Не закрывай дверь в кабинет, – велела Маня, – пусть Клепа, Фифина и Сомс ночью по магазину ходят.

– Хорошая идея, – пробормотала я, засыпая.

Маня еще что-то говорила, но мои веки склеились, и звук перестал проникать в уши.

Проснулась я от тяжести. Кто-то положил мне на спину мешок с мукой. Покряхтывая, я вывинтилась из-под одеяла и увидела Хуча.

– Ну, дружок, так не пойдет, иди спать в кресло, диван узкий, это не моя кровать в Ложкине!

Но мопс не хотел уходить, дремать, используя вместо подстилки хозяйку, казалось ему более привлекательным, чем куковать одному в холодном кресле. Я попыталась спихнуть Хуча на пол, но не тут-то было. Если Хучик не желает чего-то делать, заставить его невозможно.

Потерпев неудачу, я решила пойти вниз попить воды, зря не подумала оставить на ночь в кабинете бутылку минералки. Халата у меня не было. Кеша и Маруся забыли прихватить его из дома, одеваться мне не хотелось, поэтому я вышла на лестницу прямо в коротенькой ночной рубашке. Стесняться некого, в магазине только я и девочки.

Но не успела я сделать пару шагов, как увидела небольшую точку света, перемещавшуюся внизу. Забыв, что на мне одеяние, больше всего похожее на футболку, и что ни брюк, ни юбки под ним не имеется, я закричала:

– Эй, кто там?

Точка мигом погасла.

– Кто там?

Молчание.

– Немедленно отвечайте!

Снизу послышался легкий шорох, словно незнакомец бежал на цыпочках по залу.

– Стой! – заорала я и ринулась вниз.

Все ясно, в «Офеню» проник вор. Сигнализацию мы сегодня не включали, сообщив на пульт, что на ночь в магазине останутся люди. Вневедомственная охрана не возражала, и вот теперь сюда влез грабитель.

– Стой! – вопила я, перепрыгивая через ступеньки. – Стой немедленно!

Но тут произошло непредвиденное. Вылетев в темный зал, я совершенно забыла, что слева стоят два огромных стенда «Новинки». Левая нога зацепилась за полочку. В ту же секунду я рухнула на пол, а сверху на меня посыпалась гора литературы.

Вспыхнул свет. Заспанные девочки в пижамах стояли надо мной.

– Что случилось? – хором спросили они.

– Тут был вор.

Машка подошла ко входной двери.

– Нет, заперто изнутри.

– Но я видела свет от фонарика.

– Мусечка, – сказала дочь, – это невозможно, смотри, щеколда задвинута. Ты сама ее закрыла.

– Я? Нет!

– Ну, значит, мы закрыли, – не стала спорить Машка.

– Но фонарик!

Маруська постояла секунду в задумчивости, потом повернулась к Леле:

– Дай твой брелок, ну тот, с подсветкой.

Леля кивнула и сбегала за ним наверх.

– А теперь, мусечка, иди на второй этаж, – велела дочь.

Я покорно поднялась по ступенькам.

Свет погас, а через пару минут по залу заметался тонкий лучик.

– Вот, – обрадовалась я, – точь-в-точь такой.

Раздался стук двери и веселый Машкин голос:

– Ну, ты поняла, что никого внутри не было? Я вышла наружу и посветила в витрину.

– Ты ходила на улицу в пижаме! – возмутилась я. – С ума сошла! Во-первых, на улице январь, а во-вторых, мы не в Ложкине!

– Мусечка, не занудничай, – вздохнула дочь, – я хотела тебя успокоить. Просто некая личность стояла у магазина и направляла фонарь на витрину.

– Зачем?

– Ну, идиотов много, – философски заметила Машка, – может, любопытный, а может, и впрямь залезть сюда хотел.

– Но шорох!

– Муся, – вздохнула Маня, – это мыши, серые, домовые, грызуны, всего лишь мыши.

– И сказала кошка: «Тише, тише, тише, не буди, мне во сне приснились мыши, не одна, а целых три», – неожиданно заявила Леля, потом увидела мое удивленное лицо и добавила: – Песенка такая есть, детская, про киску, которая грезит о мышках.

– Все таинственные обстоятельства имеют логическое объяснение, – подвела итог Машка.