Я не всегда была такой. Просто в последнее время мне кажется, что из меня постепенно выходят силы. Как будто я потратила весь свой запас любезности на пациентов в приемных кабинетах и на воспитание детей, и у меня уже почти ничего не осталось. Вот что делают с человеком восемь лет ухода за детьми и пятнадцать лет стоматологии с ее зубным налетом. Не говоря уже о пожизненном сроке в виде брака…

– Прошу прощения? – обращаюсь я к крупному мужчине с уже покрытыми потом усами, охраняющему проход в священную зону, где, судя по заверениям, меня ожидают уединение, Wi-Fi и «приличный кофе». – Можно пройти?

– Проход только для особых гостей, мадам, – говорит он мне.

О боже! Значит, теперь я «мадам»? Или «из тех, кому за…»

– У меня особый голубой шнурок, видите… – машу я бейджиком.

– «Рэт»? – хмурится он и тычет толстыми пальцами в экран планшета. – Никакой «Рэт» у меня в списке нет.

– Рэй.

– Здесь написано «Рэт».

– Да, но на самом деле «Рэй».

– Точно?

– Я совершенно в этом уверена.

Он долго пялится мне на грудь – вероятно, чтобы удостоверится, затем отступает, чтобы дать мне пройти во внутреннее убежище. Здесь сильно пахнет бутербродами и феромонами нескольких других «экспертов», исполняющих различные ритуалы, которые должны помочь им вытерпеть следующие полтора часа.

Ко мне, звонко стуча каблуками, подходит женщина в полной боевой раскраске и в таких тесных брюках, что на ум невольно приходят неприличные шутки.

– Вы?.. – обращается она ко мне и, пытаясь нахмуриться накачанными ботоксом бровями, указывает на мой бейджик.

– Это опечатка. Я Элис Рэй. Привет!

– О, чудесно! Я как раз председатель нашей дискуссии.

Она хлопает в ладоши, но так, чтобы пальцы не касались друг друга.

Странно…

– Замечательно.

«Скажи что-нибудь еще, – говорю я себе. – Быстрее. Веди себя как нормальный человек».

– Э-мм… – пытаюсь я придумать что-то еще. – Это… пирожное «венские завитушки»?

И вот я снова очаровываю людей своей непринужденной болтовней…

– Э-ээ, ну да. Угощайтесь!

– Спасибо.

Я не собираюсь воспользоваться ее предложением. Скорее я съем тарелку, на которой разложены эти пирожные.

Дело в том, что я не ем сахара – по крайней мере, официально. И хлеба. И картофеля. И пасты. И риса. И молочных продуктов. И трансжиров. И насыщенных жиров. И мяса. Пусть наши клыки и были предназначены для отрывания плоти животных от костей, но я имела дело с достаточным количеством кариозных полостей, чтобы у меня навсегда отпечатался в памяти запах застрявшего межу зубами гниющего мяса. Но в основном я читала о том, как оно замедляет работу кишечника, а я не хочу, чтобы у меня что-то замедлялось. В любом отношении. Конечно, бывают эпизодические срывы. Как в прошлом месяце, с тем роял-чизбургером… Но то было под покровом тьмы и в отсутствие детей. А если есть в машине, когда никто не смотрит, то не считается. Это же все знают. Мне нравится такая моя мясная сделка – с некоторым привкусом вины.

– Ну было приятно познакомиться, – говорит моя новая знакомая, отвлекая меня от размышлений.

– Да-да, приятно, – отвечаю я кивком.

Она склоняет голову набок и надувает губы, как будто я бродячая кошка, которая притащила в дом дохлую мышь.

– И желаю удачи! У нас еще минут пятнадцать «Альтернативы воздушной струе нет», а потом перерыв перед вашей дискуссией.

Она хлопает меня по руке и удаляется прочь широким шагом.

– Приятно… – повторяю я, высматривая самый спокойный и темный уголок, где мне не придется ни с кем общаться.

Стоя между черным занавесом и стеной, я наблюдаю за тем, как редактор «Стоматологического журнала» рассекает воздух движениями карате, чтобы достичь нужного психологического настроя, а гигиенист-знаменитость, которого я видела в «Утреннем шоу», подпрыгивает на мини-батуте. Динамики с соседней сцены доносят обрывки рассуждений на тему «Новые тенденции в обработке носовых пазух». «Альтернативный оральный терапевт» откидывает голову и открывает рот, словно птенец, чтобы его миниатюрная помощница (