По барабанным перепонкам ударили злые звуки отличного рока. Муж терпеть его не мог, поэтому мне приходилось слушать его украдкой, когда я была одна… А сейчас, пока вокруг никого, я заголосила. Подражая игре на гитаре, стала «перебирать» струны.

Повернув голову, мой конь лишь обреченно качнул мордой и побежал дальше. А мне было так хорошо! Жить сразу стало куда веселее. И если Наан не соврала, и батарейки в телефоне и наушниках не сядут, даже два месяца мне теперь не покажутся такими долгими и невыносимыми.

Увидев вдали крыши башен столицы, я вытащила пару белых прядей над ушами, чтобы скрыть в них наушники. И, когда мы проезжали мимо небольшой деревеньки, расположенной примерно в пятистах метрах по тропинке направо от тракта, перестала строить из себя уже и гитариста, дабы не приняли за сумасшедшего.

Посмотрев на деревеньку, домов в тридцать, ухоженную и симпатичную, над которой вился странный черный дымок, пожала плечами и уже собиралась отвернуться, как вдруг увидела мужичка, который бодро чесал по тропинке. И уж больно он целенаправленно менял направление, по мере того, как изменялся угол между нами… Да ещё и махал руками, будто пытаясь привлечь именно моё внимание. Я даже обернулась, проверила, не едет ли позади меня ещё один такой же шустрый. Но, нет, вдали ползла только повозка торговца, которую мы обогнали.

– Давай-ка притормозим, – обратилась к Обсидиану и сделала вид, что поправляю волосы, а сама провела по наушникам, выключая музыку.

Конь, к удивлению, послушно выполнил просьбу. Гад этот, парнокопытный. Встал мигом, как вкопанный, вероятно, в надежде, что я перелечу через его голову и рухну, причем совсем не элегантно, на землю.

Обойдется! Тело эльфячье сидело как влитое и даже не шевельнулось. Зато он, клыкастый гад этот, напросился ещё на одну «арию» в моем исполнении. Голос хоть у меня и красивый, бархатный, с переливами, но когда я начинаю орать… Можно вешаться. Голос-то ещё и сильный! Громкий! Знатно так бьет по ушам.

– Молодец какой, – похлопала я его по шее. – За это я тебе спою. Обещаю.

Обсидиан нервно дернулся. Ага! Понял! То-то же! Будешь знать!

– Давай к нему поближе подойдем, узнаем, что ему надо, да поскачем дальше.

В этот раз конь обошелся без самодеятельности и, недовольно фырча, потрусил к тропинке. По которой, как уже было понятно, бежал именно к нам тот мужчина.

– Господин! – издалека начал он орать. И мы вдвоем с конем поморщились и вздрогнули. У нас обоих был отменный слух. – Господин!

– Не ори ты так! – гаркнула я в ответ. – Я тебя прекрасно слышу.

– Господин! – как заведенный продолжил он. Потом, сделав передышку, остановившись на полпути, чтобы отдышаться, произнес хрипло и значительно тише: – Помогите, господин!

– С чем?

– У нас тут тварь болотная вылезла! Гонца в город мы отправили. Сразу. Практически. Дык пока он на ломовой-то лошади доскачет. Пока его выслушают! Господин! – он опять взвыл, а я вздрогнула. – Помогите!

– Я?! – я мысленно представила себе тварь болотную: эдакую черную жижу огромного размера, и поежилась. – Почему ты думаешь, что я могу помочь?

– Дык… – он указал мне за спину. – Меч вона какой. Явно пользоваться им умеете. А мы уж вилами-то тыкали, тыкали. По хребтине лопатой! Но на нас даже внимания тварюга не обращает. Пожрёт все запасы! Сено попортит… А ещё у нас пожар начался!

– Что, – испытывая чувство глубочайшего недоумения, я почесала затылок, – тоже тварь болотная виновата, со спичками баловалась?

– Что? – мужик захлопал глазками. – Каки-таки спички?