Дорогая, я сегодня задержусь, — передразнила девушка. — И это после того как я сказала, что с женатыми не сплю?

— Ты привязала меня к спинке кровати. Носками! И написала жене! — сверкали гневом глаза мужика. 

— Скажи спасибо, что она приехала без детей. А то какой пример подал бы им папочка, голый, привязанный к кровати в гостиничном номере. А носки надо было засунуть тебе в рот. 

— Злобная сука! Она со мной развелась. Из-за тебя. 

— Из-за меня?! Так тебе и надо, козёл! — крикнула девушка ему в спину. И плюнула вслед для убедительности. — Ненавижу гулящих мужиков. 

Двери зашипели, закрываясь. 

— Да твою ж! Вообще-то это была моя станция, — выдохнула она, когда поезд тронулся. 

— Вообще-то ты прокусила мне губу, — вытер Савелий кровь. — Поэтому не могу с ним не согласиться. 

— В чём? Что я злобная сука? Так какого чёрта полез целоваться? 

— Какого чёрта ты ко мне полезла? Если бы ты была моей девушкой, я бы поступил именно так, когда ты недвусмысленно прижалась.  Да чтоб тебя! — выдохнул он, провожая глазами название на стене. — Вообще-то это была и моя станция тоже. А это последний поезд.  Вот ты... звезда монгольского балета!

— Поцелуй меня в пачку! Хам! — растянула она губы в гаденькую улыбочку.

— Приятно познакомиться! — так же гнусненько улыбнулся Савелий.

3. Глава 3

Девчонка смерила его взглядом и хмыкнула:

— Ох уж мне эта мужская солидарность. Тоже из таких, да? Из кобелей?

— А ты из каких? Из ясновидящих? Выводы делаешь по первому впечатлению?

— По одёжке, — скривилась она. — У тебя помада на рубашке. И эти женские духи тебе явно не идут, — демонстративно помахала она рукой перед носом и вызывающе отвернулась.

Вот чёрт! Савелий скосил глаза на ткань на груди. И как он забыл?

Чудная сухонькая старушка с парижским акцентом и кудряшками седых волос, что была его соседкой в салоне бизнес-класса и развлекала его забавными, чуточку скабрёзными историями, к примеру, о французском насморке, этой морковного цвета помадой, «наводя марафет», освежила губы перед посадкой и нечаянно ткнулась в грудь Савелия, когда он потянулся достать ей сверху вещи.

Она так трогательно извинялась: «О, мон шерри, миль пардон! Дезоле, виель идиёт!», что он по её лицу понял: «О, мой дорогой, тысячу извинений! Прости старую идиотку!».  

И духи, что остались на нём, тоже возила в сумочке мадмуазель Одбер в специальном дорожном флаконе. Он вежливо назвал её «мадам», но она кокетливо улыбнулась: «Мадмуазель, пожалуйста! Мон шерри, я никогда не была замужем». Тонкой стеклянной палочкой, закреплённой в колпачке, она нанесла их на запястье перед самым выходом, а потом вручила ему визитку.

Савелий невольно принюхался и, конечно, ничего не почувствовал. Будь у него жена, даже не пришлось бы врать, что к нему в трамвае прислонились. Но, к счастью, жены у него не было, врать он не любил и оправдываться ни перед кем не собирался.

Особенно перед этой прима-балериной.

4. Глава 4

Они вышли на следующей станции в разные двери. 

Демонстративно сели на два разных эскалатора, ползущих вверх. Девушка впереди, пока Савелий волочился с чемоданом.

На выходе она хлопнула тяжёлой входной дверью, не придержав, и та чуть не съездила ему по лбу.

Встали с разных концов маленькой площади. Савелий вызвал такси. 

— Тоже мне Эвита! — он засовывал в багажник чемодан, глядя как она балансирует на краю брусчатки, пытаясь поймать попутку и очевидно вляпаться в очередные неприятности. 

— Тоже мне джентльмен! Что?!  У меня телефон сел, — огрызнулась она на его укоризненный взгляд, круто развернулась и пошла пешком.