– А она хорошенькая! Отмыть, и под сто грамм аж бегом пойдет. Смотри, смазливая. Иди сюда, цыпа!

Этот шатен с карими глазами тянет в мою сторону руки, но не успевает. Крутой первый подходит ко мне на обочину и буквально хватает в охапку за шиворот. Поднимает высоко. Настолько, что я едва касаюсь носочками асфальта.

– Кто ты?

От его голоса кровь стынет в жилах. Такой низкий, рокочущий, хрипловатый. Этим голосом только приказы раздавать, что, наверное, он и делает.

Почему-то я вся дрожу, я вижу, как они все смотрят на меня, как Крутой смотрит, чуть прищурившись. Сканирует словно, а мне аж больно от его взгляда. Холодные глаза, такие серые, нет, они гранитные.

Почему-то я дрожу, и смелость моя куда-то улетучилась. Ощущение такое, что меня схватил когтистой лапой лев. Дикий царь зверей, хозяин жизни.

Одно мое неверное движение, и он отгрызет мне голову.

– Даша… – лепечу, моя смелая амазонка спряталась куда-то за дерево.

– Какого черта ты бросаешься под мою машину?

Держит меня крепко, как мышонка. Вопрос логичный, но, по правде, смотреть в глаза Крутому мне страшно. Замечаю на его руке какие-то золотые перстни. На мизинце и указательном пальце, а еще от него пахнет дорогим парфюмом. Очень дорогим, судя по тому, как резко у меня закружилась голова и все так замелькало, как будто бабочки в голове опьянели и сколотили нектар.

Даша, вот только не отключайся, это будет совсем не смешно. Ну же, соберись! Амазонка, ну ты где…

Вижу у Крутого края тату на шее у воротника и на руках. Час от часу не легче. Он бывший зек? Нет, хотя я не знаю таких деталей. Все, что мне сказали, – быть паинькой и не врать, не то Крутой это в два счета раскусит и прибьет меня раньше времени.

Распахиваю губы, а звука нет. Растерялась. Не знаю, что сказать и как правильно. Этого не было в сценарии, и я вообще не сценарист.

Девятка замелькала фарами, водитель получил деньги от того блондина Ганса и довольный смылся. Я осталась одна. На дороге. С ними.

– Ты обкуренная или просто долго соображаешь?

– Брат, да она головой долбанулась. Видно же, двух слов связать не может.

Тот третий. Он сзади меня. Выше на две с половиной головы. Мама.

– А ты ниче так… хоть и мокрая. Я б тебя трахнул. Выебу так – ноги свести не сможешь. Малышка, рот рабочий?

Снова этот Брандо. Пожирает меня темными глазами, а я пошевелиться не могу. Чувствую мертвую хватку Крутого. Мой страх зеркалом отражается в его гранитных зрачках.

Невольно вдыхаю запах крепкого табака, чего-то мужского, очень дорогого. Снова кружится голова. Тело как будто не слушается.

– Извините. Я просто спешила. Отпустите.

Это все, что получается выдавить. Обычно я бойкая, а тут струсила. Просто не каждый день подставляю криминального авторитета, бросаясь под колеса его дорогущей тачки.

Крутой меня отпускает. Резко, я едва не падаю. Невольно замечаю, что на коленях выступила кровь, а еще с моей куртки капает вода. Конец осени, погода дерьмо. Боюсь представить, как я сейчас выгляжу.

Я все же чуть полоснула по асфальту, хотя думала, что более ловкая и такой трюк пройдет без последствий. Я гимнастикой занималась, тренировалась падать, но жизнь не спортивный зал. Здесь все иначе.

Крутой достает какую-то вычурную золотую зажигалку и сигареты. Очень дорогие, видно, что импортные. Закуривает, глубоко затягиваясь, мажет по мне взглядом, а после кивает на приехавшую к нам иномарку.

– Это за нами.

– А с куклой что?

– С собой берем.

– Я никуда не поеду с вами!

Это я. Подаю голос. Они только усмехаются.

– Поедешь. Или в салоне, или в багажнике, – Крутой сказал как отрезал, выдохнул сизый дым через нос и сел за руль.