Ее большие глаза были наполнены слезами, сверкали, сияли, переливались от ярко-голубого до темно-фиолетового. Хамелеонша, блядь.

Эта девочка была такой странной, и я никак не мог понять, как можно быть такой. Кто жалеет цветы? Они сдохли, как только их срезали, а она к груди их прижимала, и кровь лилась по ее порезанным рукам.

Я ее не понимал и понимать не пытался, но почему-то взгляд отвести от нее не мог, хоть и смотреть там не на что. Она зеленая, мне такие не нравятся, но она маячила перед глазами. Бесила меня, выводила. Женщина, блядь. Смешно просто.

– Савва, ты так напряжен. Что-то случилось?

Кира сзади массирует плечи, целует в шею, но мне не так. Не нравится. Бесит.

– Все нормально.

– Когда мы поедем в горы? Ты обещал на следующей неделе.

– Я занят. Не до этого сейчас. На. Купи себе что-то.

Достаю несколько купюр. Я привык за все платить. Сложно представить уже, за что я НЕ плачу.

– Я хочу внимания, а не только денег. Савва, ну пожалуйста…

Целует меня, расстегивает рубашку. Закрываю глаза, а там воробей этот с голубыми глазами.

– Блядь…

Наливаю коньяк, пью залпом, как лекарство. Сперма в голову ударила, стояк просто каменный. Член в ширинку упирается до боли.

– Иди сюда. Юбку задери.

Поднимаюсь, укладываю Киру на стол, нагибаю, стягиваю с нее трусы. Рывками, голодно, жестко.

Фигура как у гитары, мечта, блядь, а не баба, сам выбирал. Большие сиськи, длинные ноги, рабочий рот. Кира станцует любой приват. Опытная, умелая, готовая на все в любой момент и только для меня. Лично.

Она прогибается, расставляет ноги, ждет, а я сзади подхожу, смотрю на нее волосы. Черные как смоль, густые, жесткие. Крепкая спина, упругая задница. Боевая лошадь, на какой только скакать и можно.

Невольно вдыхаю ее запах. Сигареты. Воняет, как от пепельницы. Уж точно не вишней пахнет, как.... блядь, о чем я думаю?

Становится жарко – наверное, коньяк в голову ударил, но желания нет. Не хочу впервые.

– Я помогу тебе.

Реагирует быстро, оборачивается, тут же опускается на колени и тянется к ремню.

– Не надо.

– Что с тобой, Савва? Проблемы?

– Устал. Все, иди работай!

Даю еще денег, берет. Кира всегда берет, и меня это устраивает. Никаких обязательств, проблем или сложностей.

Хочу – трахаемся, мне мозг не выносят. Сбить напряжение – для здоровья полезно, но не более того, и меня это тоже устраивает.

Хлопает дверь, опираюсь рукой о стену. Аж хуево стало – старость, что ли, пришла? В тридцать семь лет… как-то рано.

Внизу все болит, сам себе не позволил, хотя стояк просто адский, но не на Киру. Не она меня завела, а та – “проблема”, блядь, голубоглазая.

***

Прошла неделя, как я веду двойную жизнь. Я уже здесь почти всех знаю, и это хорошо. Крутого не видела ни разу, мелькал Ганс, но лезть в открытую к нему с расспросами я не рискую. Он слишком умен и тут же поймет, что я выведываю информацию.

– Пожалуйста! Не надо, я ни в чем не виновата!

– Лика, надо отвечать за свои поступки.

Я застаю эту картину у клуба. Молодая девушка сидит на коленях прямо на дороге. Ее губа разбита. Она дрожит и смотрит то на Савелия Романовича, то на еще двоих бугаев. Рядом Фари – сама непроницаемость, умная тихая гиена.

У всех такой вид, будто они за покупками вышли, а не мучают невинную девушку толпой.

– Что вы делаете?!

– Не трогай ее! – рычит на меня Крутой, и я замираю. Эта Лика всхлипывает. Я вижу в ее глазах неприкрытый ужас, обреченность даже.

Что они творят? Крутой распоряжается судьбами людей по одному лишь щелчку пальцев! Он решает, кому жить, а кому умирать.

– Что со мной будет? Скажите: что?