– По ней не скажешь, что голодает.

– И по тебе, моему красавцу, не скажешь, что на душе черным-черно. А ты купи ей красивое платье и пригласи на свидание. А когда она придёт, подхвати на руки, закружи и скажи, что никогда ещё не видел такой красоты. И поверь, ты ей не солжёшь.

Мэтт усмехнулся: его мать – это нечто.

3. Глава 3. Маттео

Ива уже около часа находилась в до боли знакомой комнатке: были времена, когда она или приезжала сюда сама, или же мать силой её притаскивала к себе на работу – в районную больницу Игл Ридж – и устанавливала капельную систему. То были тяжёлые, тёмные времена для них обеих.

Но они уже давно позади.

Мать обработала раны на её руках и левую даже перевязала.

– Казалось бы, всего час назад с тобой говорили по телефону, и ничто как говорится, не предвещало. И как только тебя угораздило в такое ввязаться?

– А что, надо было оставить человека умирать?

– Но ты же не парамедик, Ива! Для этих целей есть специалисты: спасатели, медики, пожарные, полиция, в конце концов! А что, если бы ты сама пострадала? А если бы погибла? Это же надо додуматься лезть в машину и доставать пострадавшего!

Ива решила оставить эту тираду без комментариев.

– Господи, ну вот и как ты теперь будешь работать? – причитала мать, глядя на израненные руки Ивы.

Ива и сама не знала, как будет выкручиваться на работе, но средство, которое вколола ей мать сразу, как увидела, заставляло Иву воспринимать эту проблему философски: не она первая, не она последняя повредила своё главное орудие труда – руки.

– На неделю отдам все операции Лу́не. Пообещаю премию, она не откажется.

Решение всегда можно найти, нужно только постараться – Ива в это свято верила.

Мать только вздохнула и подошла к умывальнику, чтобы вымыть руки.

Внезапно дверь открылась и в проёме показалась Маккензи – одна из подчиняющихся её матери медсестёр.

– Каролина, вы не разберётесь с этим? – поморщившись, спросила она.

В её руке был зажат зиплок, сквозь прозрачные стенки которого виднелись окровавленные предметы: бумажник, телефон, часы и… красный шнурок.

У Ивы похолодели пальцы.

– Давай, – усмехнувшись, протянула руку мать. – Если так бояться крови, зачем было идти в медсёстры?

– Нужно найти водительские права и внести в систему данные о пострадавшем. Полиция уже звонила, их интересует его личность. И да, там ещё троих привезли.

Мать кивнула. Как только дверь за Маккензи закрылась, она начала выуживать из пакета предметы.

– Маккензи новенькая, неопытная совсем. Но ничего, со временем приработается – одной рукой будет рану обрабатывать, другой пирожок себе в рот заталкивать.

Иве такие терзания были неведомы. И словно бы прочитав её мысли, Каролина вдруг вспомнила:

– А помнишь, как в первом классе мы шли с тобой в школу и набрели на раздавленную крысу? Даже меня, медсестру со стажем чуть не вырвало – все кишки у бедолаги торчали наружу, а что сделала ты? Отыскала веточку и давай препарировать… А сколько тебе тогда было? Пять?

Ива молчала. Точнее, она с напряжением наблюдала за действиями материнских рук. Вот она вначале вынимает все предметы и выкладывает их на специальном металлическом столе, вот она берёт в руки бумажник, вынимает карточку водительских прав и подставляет её под кран, струя воды становится красной от крови, мать переворачивает карточку на другой бок, тщательно трёт её защищёнными латексной перчаткой пальцами, затем подносит к глазам.

Кисть её руки начинает трястись, как лихорадочная. В тишине комнаты Ива слышит, каким вязким и натужным становится дыхание матери.