- Татьяна Ивановна, - женщина радостно протягивает крепкую руку. – Дневная няня Алёнки и Демида.

Вздрагиваю. Всё-таки Демиду тоже нужна няня? Так я и думала.

Нервно дёргаю бровью. Замираю в коридоре, передумав снимать обувь.

- Я шучу! – улыбается ласково няня.

- Мне сейчас не до шуток, - стараюсь казаться вежливой.

- Златушка, прости! Пойдём пить чай. Знакомиться с режимом этих двоих.

- Всё-таки двоих?

- Ну а как ещё? Если ты не присмотришь за майором, то найдётся сотня других желающих. А Алёнушке и так несладко, нужно поберечь её детскую психику.

- Когда их мама сбе.. – женщина бросила невинный взгляд на девочку, которая так и осталась приклеенная ко мне, и сейчас во все глаза смотрела на няню, внимая каждому её слову. - … уехала в очень важную командировку, тогда возле Демида материализовались десятки охочих девиц. Алёнка подросла и вымела их поганой метлой из дома.

Девочка широко улыбнулась и изобразила рукой, как выметает мусор из дома.

Я рассмеялась от души.

А затем мне стало неприятно. Чувство вины тяжёлым грузом навалилось на меня. Как я смею улыбаться, радоваться?!

- Алёнчик, давай я цветочки твои поставлю в вазу? – предложила няня Таня, пытаясь вырвать у девочки три маленьких оранжевых цветочка…с клумбы

- Неть! – Алёнушка потрясла головой. И её длинная чёлка закрыла от нас её красивые огромные как два озера глаза.

- Они же засохнут! – сожалеет няня.

- Пусть! Они мои.

Достаю из сумки две красивые невидимки с маленькими бриллиантиками. Обе заколки когда-то принадлежали моей родной девочке.

- Иди сюда, - подтянула Алёнушку к себе. – Смотри, одна мне, - я закалываю невидимкой прядь своих волос, - а вторая тебе – пытаюсь убрать чёлку девочки назад и заколоть.

- Неть! – визжит малышка.

- Ой, Злата, не трогала бы ты её! – причитает няня. – Пожалуется ведь отцу.

- Ничего. Я упрямая. – Демонстративно закалываю вторую невидимку себе.

- Я пойду. Ужин на плите. Отец её приходит обычно в девять вечера. Но бывает по-разному.

- Хорошо, справлюсь, - неуверенно произношу я.

Едва няня закрывает за собой дверь, как в кухню влетает Алёнка с двумя голыми стеблями от цветов.

- Где лепестки? – морщу нос. Маленькая вандалка с корнем вырвала оранжевые бархатные шапочки цветков.

- Там, - тычет пальцем по направлению комнаты. – Идём, - тянет меня за руку.

Едва тёплая ладошка касается моей холодной руки, как я вся начинаю трепетать, будто загнанная лань.

Злата! Прекрати! – приказываю себе, и следую в детскую.

- Вот! – Алёнка берёт со стола последний цветочек и начинает вырывать лепестки.

- Любит..

- Не любит…

- Любит…

- Не любит…

Я цепенею...

- Алёнушка, что ты делаешь?

- Гадаю!

- О боги! Откуда такие слова-то знаешь?

Малышка притопнула пухлой ножкой и ткнула пальцем в телевизор.

Смотрю и не верю своим глазам. Онлайн идёт передача про ведьм на двадцать четвёртом канале.

- Думала, что эту чушь никто не смотрит. Ошибалась!

- Милая им нельзя верить! Они шарлатаны, - пытаюсь отнять еле живой цветок.

- Неть! – девочка прячет потерпевший экзекуцию цветочек на спину. – Я должна знать, что мама меня любит!

Сердце пропускает удар.

- Иди ко мне милая! – обнимаю малышку, выставившую колючки, крепко-крепко. – Конечно, мама тебя любит.

В голове промелькнуло, что нужно срочно найти телефон мамы, и позвонить ей в США. Надо же! Муж у неё, видите ли, в НХЛ.

А как же дочь? Она же не кукла?

Ровно в девять Удальцов не пришёл. Впрочем, как в десять.

Делать нечего, легли спать.

Просыпаюсь я посреди ночи. Тревожное чувство колет мою грудь. Не сразу осознаю, где нахожусь.

Встаю. Включаю свет, смотрю на будильник - три ночи.