Но не дай полюбить.

Любовь – это яд,

Оружие жестоких убийц.

Эта песня завершает выступление, и я выдыхаю с облегчением. Да, репертуар у них прямо сплошная ненависть к любви. Интересно, что сподвигло Свята писать именно такие треки?

– Цветкова, отсняла? – ко мне подходит запыхавшийся Черкасов. Ещё бы, столько скакать по сцене, дышит, словно загнанная лошадь.

– Да, – киваю в ответ. – Но нужно отсмотреть всё на ноутбуке, выбрать наиболее удачные фото.

– Отлично! – радостно восклицает и, взяв меня за локоть, отводит от сцены ближе к столику.

– Ева, покажешь? – Егор заглядывает мне через плечо, я поднимаю фотоаппарат экраном вверх и пролистываю фото в быстром режиме. – По-моему круто вышло.

Астахов возвращается на сцену, помогая убирать аппаратуру и многочисленные провода Стасу и Каю.

Вдруг Свят обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Настолько неожиданно, что я сначала теряюсь, а потом дёргаюсь в сторону.

– Черкасов, ты не обнаглел? – поднимаю руку и кладу её на его ладонь, намереваясь скинуть с плеча.

– Спокойно, Цветкова, на нас Ася смотрит, – повернув голову ко мне, шепчет на ухо, обдавая горячим дыханием. – Сделай счастливое лицо.

Поворачиваю голову в его сторону, и наши губы оказываются на расстоянии нескольких миллиметров. Смотрю в его смеющиеся глаза, в которых отражаются цветные огоньки стробоскопа, и что-то тёплое разливается в груди. Не могу понять свою реакцию, и меня это напрягает.

– Притворись, что я тебе нравлюсь, – снова наклоняется и шепчет на ухо.

– Так достаточно? – обнимаю Черкасова за талию и вижу хитрую улыбку.

– Для первого раза вполне, – подмигнув, тянет меня в сторону гримёрки. – Пойдём, надо домой, выспаться.

– Отлично смотритесь, – Кай тоже улыбается во весь рот, увидев наши объятия.

– Всё, можешь отпускать, – стряхиваю его руку, как только мы заходим за сцену, в коридор, ведущий в обиталище “Святых грешников”. – И в следующий раз предупреждай, прежде, чем лапать, Черкасов! А то так и отхватить можешь, – зло смотрю под дружный хохот остальных членов группы.

– Ну точно антифанатка, – бросает Егор, обгоняя нас со Святом. – Даже удивительно.

– Как о таком можно предупредить? – возмущается Черкасов. – Я же не в трусы тебе полез, а просто приобнял, что здесь такого?

– Приобнимать будешь любительниц красных стрингов, – фыркаю и замечаю, как темнеют глаза Черкасова, что доставляет мне неимоверное удовольствие. Позлись, тебе полезно, Святой.

– Проехали, – махнув рукой, обгоняет меня и первым заходит в комнату.

– Как тебе выступление? – Егор кладёт свои палочки в шкаф и, повернувшись ко мне, выжидательно смотрит, как и остальные участники. – Только давай по-честному. Ты как лицо незаинтересованное должна сказать правду.

– В целом неплохо. Но, если честно, вам нужно немного сменить репертуар, – осторожно начинаю, замечая, как у них глаза на лоб лезут от удивления.

– В смысле? – Свят недоверчиво смотрит на меня. – Зачем менять?

– Вам нужно что-то о любви, девчонки бы вас ещё больше обожали, – пожимаю плечами.

– Как о ней петь, если я не верю, что она существует? – бурчит Черкасов. – Нормальные у нас песни.

– Музыка отличная, а вот текст, – задумчиво говорю, прикусывая нижнюю губу. – Нужно не такое радикальное настроение против, а, к примеру петь о неразделённой любви, расставании, страданиях, – развожу руками. – Девчонкам такое нравится. Ну и каждая фанатка представляет себя на месте той, о которой поёт её кумир.

– Много ты понимаешь, – Черкасов резко подрывается с места, хватает куртку и выходит из комнаты.