Что-то я в этом сомневалась…
– И к покупке новой, – со смехом поддержала хозяйка дома, – не обращайте внимания.
Все как ни в чем вернулись к трапезе, а я ощутила, как запершило в горле и навернулись едкие слезы. Взяла стакан, попила – вроде стало легче. Потом украдкой промакнула уголки глаз, легонько кашлянула, прикрыв рот ладошкой, и подняла взгляд…
Напротив меня сидела Дарина. Она и не она одновременно. Ее образ будто двоился – то она выглядела беззаботной огненноволосой девушкой, а через миг красивая картинка шла рябью, и вот уже передо мной женщина лет сорока с сединой на висках и веером горьких морщин вокруг уставших глаз.
Она смотрела на меня не отрываясь, в упор, даже когда «счастливая оболочка», разговаривала с кем-то другим и громко смеялась.
Мне больше не нужно было пользоваться боковым взглядом, что увидеть это. Все четко, ясно, прямо на ладони.
Едва дыша, я перевела взгляд на Дину, сидевшую правее. Потребовалась всего пара секунд, чтобы ее красивый образ пошел волной и рассыпался, обнажая то, что скрыто внутри. Беззубую сморщенную старуху, с впавшими темными глазницами. Худую, немощную, обтянутую желтушной, тонкой словно пергамент кожей. Кажется, она спала, никак не реагируя происходящее вокруг.
Потом я посмотрела на вторую дочь Вилсонов, и волосы встали дыбом на затылке. Пока оболочка увлеченно разговаривала с моей матерью о том, как лучше ухаживать за розами, внутри, в истерике билась настоящая Анни. Изрядно постаревшая, но еще не такая дряхлая, как Дина, совсем седая, она кричала и визжала, но я не слышала ни единого звука.
Она знала, что я ее вижу. Умоляла о помощи, рыдала, рвала волосы на голове. Тянула ко мне бледные, обескровленные руки…
А меня, кажется, парализовало от страха, я так крепко вцепилась в вилку, что острые рубчики на ручке больно врезались в пальцы. Душа – ходуном, сердце – в хлам.
Опасаясь увидеть самое худшее, я посмотрела на маму – нормальная, обычная мама. Отец? Все в порядке. Старшие Вилсоны – тоже. И никто из них ничего не замечал!
Тем временем, Анни с безумным видом била кулаками по невидимой преграде, дубасила по ней ладонями, пытаясь вырваться на волю.
Дарина горько смотрела на меня и шептала одно единственно слово, которое я смогла разобрать по губам.
Беги…
Беги…
Беги!
А я не могла пошевелиться. Как в самом жутком ночном кошмаре – когда вокруг творится чертовщина и отчаянно хочется спастись, а руки-ноги не слушаются, и каждое движение тонет в липкой патоке.
Настоящая Дина приоткрыла белесые слепые глаза, а потом снова заснула. А в этот момент ее муж…ее чертов муж-саорец, заботливо подложил жене кусочек румяной шарлотки.
В его очах лениво перекатывались волны пламени.
Муж Анни – тоже с огнем.
Шайрис? Улыбчивый блондин положил руку на плечо Дарине, все так же горько смотревшей на меня. Со стороны могло показаться, что он ее ласково обнимал, но я-то видела, как испуганно исказилось ее лицо. И да, он тоже пылал.
Умирая от страха, впервые за время обеда я посмотрела на Кириана.
Тот небрежно отсалютовал мне бокалом и улыбнулся, как бы говоря «выбор за тобой».
И глядя в его пытающие глаза, я вдруг абсолютно ясно поняла, что если открою рот, если хотя бы словом выдам свой ужас и посмею сказать правду, то никто кроме саорцев не выйдет живым из-за стола.
Глава 5.2
Обед продолжался…
Наша семья, Вилсоны и четыре чудовища из Саоры, которые как ни в чем не бывало разговаривали, улыбались, учтиво ухаживали за своими женами.
И только я видела их настоящих.
Хищников. Обманчиво ленивых сытых котов, которые неспешно играли мягкими лапками с ни о чем не подозревающими мышками. И выпустят они когти или нет – зависело только от меня.