Так называемый эффект Моцарта основан на исследовании интеллекта, проведенном в начале 1990‐х психологом Фрэнсис Раушер. В исследовании приняли участие 36 студентов, которые прослушивали сонату Моцарта или «расслабляющую композицию», либо находились в тишине, после чего должны были выполнить ряд заданий на пространственное мышление. С одним из заданий, связанным со складыванием листков бумаги, слушатели Моцарта справились вроде бы лучше остальных.

Даже если оставить в покое саму идею тестирования интеллекта, к которой есть вопросы, результаты этого исследования были спорными и довольно сырыми. Сама Раушер была поражена тем, что ее имя стало появляться в газетах и журналах по всему миру, и чем больше становилось статей, тем дальше они были от реального исследования. Ее студенты постепенно превратились в детей, потом в младенцев, и наконец в эмбрионы. Открытое ею врéменное (и, возможно, случайное) улучшение способностей к сгибанию бумаги мутировало в устойчивое повышение общего интеллекта.

Последующие исследования показали, что эффекта Моцарта на самом деле не существует, и даже сама Раушер утверждала: «Нет доказательств, что прослушивание детьми классической музыки приведет к какому бы то ни было улучшению когнитивных способностей. По моему скромному мнению, это просто миф». Когда ее спросили, почему ее эксперимент подвергся такому чудовищному искажению и распространился повсюду, точно вирус, она предположила: «Думаю, родители очень хотят дать детям все возможности, какие только могут».

В бестселлере бывшего музыкального критика и необыкновенно успешного предпринимателя Дона Кэмпбелла «Эффект Моцарта для детей: как пробудить ум, здоровье и творческие способности вашего ребенка с помощью музыки» (The Mozart Effect® for Children: Awakening Your Child’s Mind, Health, and Creativity with Music) есть глава под названием «Гори, гори мой нейрончик». Очевидно, читателям / родителям пытаются внушить мысль, что нейроны в головах их детей так и засветятся интеллектуальной энергией. Однако рекламная стратегия книг и компакт-дисков Кэмпбелла строится не только на идее, которая была модной в 1990‐х, его бизнес-модель гораздо более продуманна. Второй столп, на котором держатся продажи, – извечное и такое же древнее, как самая первая колыбельная, желание новоиспеченных родителей сделать так, чтобы их маленькое сокровище наконец перестало кричать и уснуло.

Рондо, аллегро и вариации Моцарта, собранные Кэмпбеллом на первом диске Music for Newborns: A Bright Beginning предназначены для «пробуждения и стимуляции мозга»: изможденные родители могли утешиться тем, что их чрезмерно бодрый младенец хотя бы умнеет с каждой минутой. Эти оживленные композиции дополняются «умиротворяющими серенадами, которые нежно подготовят новорожденного ребенка (и новоиспеченных родителей) к глубокому, качественному сну…» Кэмпбелл выпустил широкий ассортимент компакт-дисков в таком духе – разнообразные серенады, анданте, адажио и ларгетто в подборках под названием Music for Babies Vol. 1: From Playtime to Sleepytime или Music for Babies Vol. 2: Nighty Night.

Такого рода предпринимательские идеи существовали еще на заре развития звукозаписи, а со временем был освоен весь классический репертуар – от Berceuse («Колыбельной») Шопена до Sandmännchen («Песочного человечка») и Wiegenlied («Колыбельной») Брамса. Все это волшебные мелодии, благодаря которым младенческие крики сменяются мирным посапыванием.

Существуют теории, что первой музыкой в истории человечества были песни матерей своим детям и что эти колыбельные стоят и у истоков языка. Мы не можем наведаться к нашим предкам-австралопитекам и проверить, так ли это, но два обобщения кажутся вполне резонными: (1) люди стремились угомонить вопящих младенцев на протяжении всей истории и (2) музыка, имеющая какое-то практическое применение, всегда была приоритетнее той, чья главная ценность заключалась только в ее художественных достоинствах.