— Я сейчас. — Мгновение — и он скрывается среди гостей.

Облегченно выдыхаю, возвращая себе способность мыслить. Тех, с кем я планировала сегодня еще пообщаться, осталось всего несколько человек. Вообще ни о чем. Предупрежу Верова — и свободна. А с вами, господин Герасимов, пообщаемся уже в новом году, на свежую и, что немаловажно, удовлетворенную голову.

Непрошеная мысль: а может, к черту все? Он же тебе нравится, Сатина! И по здравому размышлению, параллели с Волошиным лишь косвенные. Тем более — на сколько это? Месяц, максимум два? У него есть идеальный план своей жизни, вот к нему и вернется.

А ты? А ты поможешь ему его укомплектовать и отойдешь в сторону, мило улыбаясь и любуясь на чужое счастье.

Счастье ли?

Вздрагиваю от собственных мыслей.

Боже, спасибо тебе за эти подзатыльники!

Оглядываю зал.

Иван Сергеевич, вот вы-то мне и нужны! Ловлю его взгляд и адресованную мне улыбку.

Детский сад, а я фея крестная.

Но для них с Викой побуду, чего уж там! Для своих — хоть рыбкой золотой, главное, без перегибов!

Пробираюсь сквозь толпящийся народ к своей цели и тут… опять жаркое прикосновение к спине и мягкое торможение.

— Их четыре. Как ты и хотела.

Медленно поворачиваю голову сначала на площадку: точно четыре и даже вижу выходящую пятую пару. Перевожу взгляд на Богдана: серые глаза отливают серебряным блеском, отражая тысячи огней, украшающих зал.

Не отпускает. Ждет.

— Мне на секунду к Ивану…

Рука сильнее вдавливается в спину, притягивая меня ближе.

— … Сергеевичу, — заканчиваю я, инстинктивно отклоняясь.

На что вторая рука соединяется с первой, помещая меня в замкнутый круг.

— После… если захочешь.

И у него нет никаких сомнений, что после мне будет не до этого? Ошарашенно таращусь в серую бездну.

— Пошли, — Богдан шепчет, склоняясь к уху и плавно меня разворачивая.

Дыхание обжигает шею, останавливаясь на открытом затылке. Желание откинуть голову назад и потянуться становится невыносимым. Что я частично и осуществляю, вздрагивая от прикосновения его пальцев к лопатке и очень чувственного поглаживания.

Ускоряю шаг, увеличивая дистанцию между нами. Тихий смех мне вслед.

Играешь, Герасимов? Ну так лови ответку.

Преодолеваю несколько последних метров до танцпола, эффектно разворачиваюсь, заставляя полотно юбки совершить полуоборот и изящно опуститься.

Его шаг. Одна рука невесомо ложится на талию, вторая ловит мою, ощутимо обхватывая ладонь. Хочет поднести её к губам. Напрягаю мышцы, не позволяя.

Его легкая снисходительная усмешка.

Это тебе, Богдан, все равно. А меня за такое разберут и соберут по косточкам миллион раз. Не то чтобы это сильно повредило моей репутации, но не хотелось бы, чтобы некоторые здесь присутствующие видели это собственными глазами. Для бизнеса не на пользу позволять что-то кому-то одному и сразу же отказывать другому.

Еще шаг, и я оказываюсь в полной его власти — власти ритма, движения, пластики. Просто подчиняюсь, следуя, повторяя и…. растворяясь.

Музыка отходит на второй план, оставаясь лишь фоном, а здесь и сейчас мы… без масок и притворства, такие, какими могли бы быть в идеальных условиях. Когда ему не нужно сдерживать свое «я», а мне можно не напрягаться и, наконец-то, побыть слабой.

Поглаживает мою ладонь, ни на секунду не прерываясь, массирует большим пальцем чувствительную точку между моим указательным и средним. Так, что хочется прикрыть глаза и стонать от удовольствия.

Рука, придерживающая спину, не отстает, с каждым едва уловимым движением принуждая прогибаться сильнее.

И взгляд, не упускающий ни одной моей эмоции, подпитывающийся ими, желающий усилить и укрепить свою власть надо мной. И это так правильно, естественно и сладко, и абсолютно не важно, что подумают окружающие и как придется объясняться с некоторыми из них. Сейчас мне все равно.