Лишь после того, как бардак был устранен, обугленное платье выброшено, а пепел из шкафа отправлен на головы стоявших под окнами, как и щепки от книжного шкафа, я поняла, что произошло. Браслет Дамиана, который забыла надеть после душа, я положила на полку. А сейчас от полки остался черный уголек, а от платья, рядом с ним – и того меньше. Почему артефакт взорвался? И что было бы, окажись он на моем запястье? Испуганно уставившись на танцующую со смертью, я произнесла:

- Моргана, это оставил браслет Дамиана. Ты все еще хочешь, чтобы я жила с ним под одной крышей?

- Не может быть, - девушка отпихнула меня от шкафа и заглянула внутрь сама.

Действительно. На месте украшения остался запеченный металл. Чтобы превратить украшение в такой изуродованный сплав, что даже камни деформировались, требуется крайне высокая температура. А она возможна лишь в одном месте – в огне нижнего мира. Я еще раз заглянула в шкаф и осмотрела обугленные полки. Принюхалась. В едком запахе гари едва уловимые ноты ночной фиалки. Фиалка… где я прежде чувствовала этот аромат?

– Может быть, - исправилась Моргана и вывела меня из воспоминаний. – Так, Торнтон. Ложишься спать. Двери никому не открывай. Я скоро приду.

- Эй, эй! Не оставляй меня одну, мне страшно! Двери-то я не открою, так он ведь порталом приходит!

- Твоя правда, - задумалась девушка. – Здесь не все чисто. Я не верю, что Дамиан пытался совершить на тебя покушение. Об этом нужно доложить. Но, поскольку я выполняю приказ… выполняю приказ, то так и быть. Постерегу тебя, беспомощная курица.

Ловко разделавшись с одеждой, адептка Дуэрти нырнула под одеяло, отвернулась к стене и засопела так молниеносно, что я даже сообразить не успела, что произошло. Так и осталась стоять посреди комнаты с вопросительным выражением на лице.

- Моргана, - не шелохнувшись, позвала я. – А если меня убивать придут, ты проснешься?

- Смотря, насколько настойчиво будут убивать. Если чуть-чуть, сама отобьешься. Если совсем плохо будет, так и быть, проснусь. Все. Отстань и спи.

- Моргана…

- Если ты не заткнешься, Торнтон, я тебя сама придушу.

- Ладно, ладно, - ворчала я под нос, расправляя постель и переодеваясь.

Филин, дождавшись, пока я нырну под одеяло и устроюсь, негромко произнес:

- Князь тьмы опасен, Элизабет. Я тебя давно предупреждал. Не ведись на его добрые речи. Тьма она и есть тьма, даже если прикрывается светом.

- Что ты имеешь в виду, Филя? – я опасливо приподняла голову. – Тебе что-то известно? Если так – то рассказывай, а не жуть наводи. И без того же страшно!

 - Называй это интуицией. Шестым чувством. Как угодно. Берегись князя Тьмы…

Я не стала придавать особого значения словам птицы. В пророчестве говорится о некой женщине. Вот ее мне бояться стоит. А про мужика ничего не сказано. Тем не менее, я задала другой, более волнующий сейчас вопрос:

– Филя, а почему на занятии с магистром Ракшис я почувствовала жжение огня? Стихия же не причинит мне вреда. Ты сам так говорил. Почему тогда она напала?

- Ты начала процедуру подготовки к обузданию силы, - неспешно начал вещать Филя, успевший обернуться филином. Он расхаживал по подоконнику и, вглядываясь в вечерний сумрак, щурил глазки от приятного ветерка. – Стихия это чувствует и сопротивляется. Легкое жжение – это еще ничего. Вот когда твоя плоть начнет гореть заживо…

- Что, прости, начнет? – от удивления я даже поперхнулась.

- Элизабет. Я говорил, увещевал, обращался к твоему разуму, но все было тщетно. А теперь ты за неделю пытаешься объять необъятное. Стихия поглотит тебя, сколько ни готовься. Радэл считает, что шанс есть. Что тебе нужен интенсив. Я хранитель и, хоть ты все время повторяешь, что бесполезный, в этом помочь могу. Ложись спать. Я применю заклинание, и всю ночь буду проводить лекции по обузданию силы. Наутро ты проснешься и будешь все помнить. Даже лучше, чем, если бы находилась в сознании.