Но что за дело поздним пассажирам метро до этих проблем? Они о них ничего не знают и знать не хотят.

Сталкер в своей коляске двигался почти бесшумно, механизм работал от вечных батареек, тех самых, которые отыскать можно только в Чернобыле. Вот он добрался до последнего вагона – крепколицый сорокалетний мужчина с жесткими руками, аккуратно выбритый, в опрятном комбинезоне защитного цвета под плащ-накидкой и черном берете на полуседой голове. Если он и собирал милостыню, то не в этом вагоне, возможно, он считал свой рабочий день законченным, а может, и вовсе не был нищим. Во всяком случае, сейчас он ни у кого ничего не просил.

Последний вагон был практически пуст. На сиденье устало, без энтузиазма обжимались какие-то парочки, напротив кемарил пьяный, на полу, непристойно пузырясь желтым, перекатывалась полупустая пивная бутылка.

В дальнем конце вагона кучей грязного тряпья спал бомж. Казалось, кроме него, там никого не было, но сталкер видел другое. Он подкатил поближе, и бомж забеспокоился и неожиданно стал превращаться в нечто жуткое, не имеющее отношения к простой реальности ночного поезда. Рядом с ним обозначились два трупа – парень и девушка, лица их были съедены, словно кислотой.

Желтый насморочный свет мигнул, и время для пассажиров вагона стало тягучим, словно незастывшая эпоксидная смола. Только сталкер и псевдобомж продолжали двигаться так, словно ничего не произошло. Существо – уже не бомж, да и не человек – рванулось к калеке, но у того в руках мгновенно оказался короткий дробовик, грохнул выстрел, и тварь с развороченной картечью мордой рухнула к колесам инвалидной коляски. Сталкер спрятал ствол под плащ-накидку, достал десантный нож и склонился над все еще подергивающимся существом.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал он, пряча в маленький термос пару желтоватых склизких комков, – теперь не больно-то регенерируешь, железы я удалил, так что извини, брат-урод, но твоя охота кончилась.

Поезд дернулся, завыл, тормозя перед станцией, двери зашипели и открылись, сталкер выбрался на перрон и неторопливо покатил к эскалатору.

И только когда состав тронулся, время опамятовалось и поймало прежний ритм. В вагоне закричали, но в черном тоннеле некому было слышать крик, и только через минуту кто-то догадался нажать кнопку экстренной связи с машинистом.

Нет, это все-таки не Зона. Берет помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения. Никакая это не Зона, это Подмосковье, хотя так вот сразу и не поймешь, уж больно похоже на «Агропром». Но по России таких НИИ хоть жопой ешь, и все похожи. Стандартные железобетонные корпуса, только вот трава да кусты вокруг какие-то чудные, вроде бы чуть крупнее и мясистее обычных. И опасностью от них так и разит, хотя не все чувствуют запах опасности, но для сталкера эта способность – первое дело! Здесь, под этими стандартными коробками, в обложенных свинцовыми кирпичами подземельях проводятся испытания на радиацию, а значит, эта самая радиация имеется в достатке. Вон из той высоченной трубы со свистом вылетают нейтроны, а из тех, что пониже, – гамма– да бета-частицы. А окрестные дачники-простодыры радостно недоумевают – и чего это из местной землицы все так прет? И наивно думают, что все дело в их трудолюбии, в привозном навозе да патентованных червяках, рыхлителях и аэраторах. Как бы не так! Судя по всему, здесь типичная аномалия с условно положительными свойствами. Почему с положительными? Да потому что прет, вот почему! А почему с «условно»? А кто знает, что еще таится в освинцованной утробе ФГУП «НИИП»