Машина останавливается, но папа не просто высаживает меня, а идет со мной в школу. Утром он раньше просто высаживал, а в класс приходил, чтобы забрать. Не знаю, почему так, но сегодня он меня ведет за руку, а я оглядываюсь по сторонам. Школа выглядит новой, здесь почти нет ступенек, что меня радует. Я на ступеньках задыхаюсь, и приходится останавливаться, чтобы не уснуть и не запачкать платье.

Он стучит в какую-то дверь, я не вижу, что на ней написано, потому что высоко, и заводит меня внутрь. Там тетенька обнаруживается, она мне сразу улыбается, но не зло, а как-то по-доброму. Мне не становится холодно от ее улыбки – я так определяю, когда человек хочет улыбнуться, а когда хочет что-то плохое сделать.

– Вот и наша Аленушка, – радостно говорит эта тетя. – Очень хорошо, что ты пришла! Пойдем, я познакомлю тебя с классом…

Она встает из-за стола, за которым сидела, и протягивает мне руку. Я, чуть помедлив, беру ее руку и прощаюсь с папочкой, а тетя говорит, что все будет хорошо. Папа кивает и уходит, а я иду в свой новый класс. Я помню, что волноваться и плакать мне вредно, но оно само волнуется как-то. Мы идем по коридору не очень быстро, а тетя рассказывает мне о школе. Это очень интересно, потому что она необычная, эта школа… Но вот некоторые слова я не понимаю просто.

– Вот и твой класс, Аленушка, – мягко говорит эта тетя.

Она заводит меня внутрь. Там сидят дети. Некоторые смотрят на нее со страхом, а другие… никак не смотрят. И вот эта тетя говорит, что я после операции на сердце и она надеется, что меня никто обижать не будет. У нее голос при этом злым становится, и мне даже страшно немножко делается. Но потом я сажусь за первую парту, вытаскиваю пенал, учебник и тетрадь. Надо учиться, чтобы радовать мамочку.

– Здравствуйте, дети, – в класс входит другая тетенька. Она сразу видит меня, улыбается, но не по-доброму, а как будто ее заставили. – Меня зовут Венера Михайловна, а ты у нас Аленушка, да?

– Здравствуйте, – говорю я, кивнув и встав, потому что нужно стоя приветствовать учителя, меня этому в предыдущей школе научили.

– Садись, пожалуйста, – просит она меня.

Я сажусь, и начинается урок. Я к нему, конечно, готова, поэтому тяну руку каждый раз, когда Венера Михайловна спрашивает что-то. Она меня спрашивает и хвалит потом за ответ, а следом и к доске вызывает. Я вижу глаза одноклассников, и кажется мне, что они благодарны за что-то. А за что, я не понимаю, поэтому не думаю об этом. За уроком наступает перемена, но я не бегу на нее, потому что привыкла же.

– А ты не идешь играть? – интересуется учительница, подойдя ко мне.

– Нет, – улыбаюсь я. – Я лучше повторю, потому что я целый месяц пропустила, а нужно же хорошо учиться, чтобы радовать мамочку и папочку.

Она объясняет, что перемена для отдыха, а я папу цитирую, ну, когда он говорит, что лучший отдых – это чем-то другим заняться, вот я и занимаюсь. Венера Михайловна хвалит меня, повторяет, что я хорошая девочка, и уходит куда-то. А я беру учебник и читаю его, чтобы к следующему уроку подготовиться. Тут ко мне подходит девочка из класса и вдруг говорит:

– Спасибо тебе, – она замолкает, будто слезы давит. – Ты сегодня многих спасла.

– Как это? – не понимаю я.

И тут она рассказывает, что многих дома за оценки наказывают, а учительнице нравится, когда плачут. Я вызывалась постоянно отвечать, и поэтому других не спросили. Тут я понимаю, что эта школа от других не отличается и ко мне учителя добрые ненадолго. Хотя, может быть, папочка всех просто напугал, и все. Но мое дело учиться, а не думать о том, почему что-то происходит. Я просто знакомлюсь с девочкой, ее зовут Лера. Она ничем не болеет, но очень боится своего папу. Наверное, Лера не любит учиться, поэтому ее ругают и часто заставляют думать над своим поведением.