Маленькая темная комната с низким потолком и застоявшимся воздухом. Почти никакой мебели, лишь стол с двумя пеньками вместо табуретов, грубо сбитые полки в углу, укрытые дырявой занавеской. На столе – почерневшая тарелка с бурыми комьями внутри, такая же жестяная кружка, поросшая паутиной. Мятые цилиндры папиросных окурков в низкой консервной банке, коробок спичек. У дальней стены – холщовый мешок с торчащими сквозь ткань засохшими ростками картошки. Из толстого слоя пыли торчит ржавая дверная ручка – вход в подпол.

Левый дальний угол комнаты отгорожен шторой на толстых кольцах, сквозь которые продета проволока. Проволока прогнулась под грузом, ткань открыла часть простой деревянной кровати.

И чью-то ногу в сапоге.

Руслан сделал шаг и чуть было не отпрыгнул – пол почти без сопротивления продавился вниз, словно был картонным. Судя по всему, доски подточила исходящая из земляного подпола сырость. Чтобы не провалиться, хотя вряд ли здесь глубоко, необходимо нащупать лаги и ступать по ним.

У Громова не ушло много времени, чтобы определить нахождение несущих бревен. Они располагались не слишком широко, по ним относительно комфортно можно передвигаться.

Шаг за шагом, пилот приблизился к шторе. Зачем-то отметил, что человек на кровати должен быть крупным – размер сапога вполне мог быть сорок пятым. Старый такой солдатский сапог, с блестящими точками гвоздиков и стоптанным каблуком.

Громов топором отодвинул штору в сторону.

Проволока сухо лопнула, и пыльная ткань, гремя кольцами, накрыла пилота. От неожиданности Руслан отступил назад, крепко матерясь, и не попал на лаг. Доски под ногами опасно прогнулись, изгибаясь дугой. Пилот замер, укрытый разъезжающейся тряпкой, аккуратно перенес вес тела. И уже потом, сбросив под ноги штору, брезгливо отряхнулся. Повернулся к кровати, вытирая лицо.

На кровати полулежал мужчина. Одетый в ватные штаны и вязаную водолазку, с косматой бородой и густыми кудрявыми волосами, он был весь серо-синего цвета. Одна нога, с завернутой до колена штаниной и без сапога, неестественно свисала вниз, в районе голени загибалась под кровать, будто пластилиновая. Приглядевшись, Громов понял, что и само тело выглядело странным, каким-то оплывшим, потерявшим формы. Голова мертвеца опущена, в рот с такими же серо-синими зубами вставлен ствол охотничьей двустволки. Приклад и цевье почти сгнили, палец правой руки лежал на курке. Левая рука что-то сжимала в кулаке. Рядом с ней тускло блестели два латунных капсюля от патронов двенадцатого калибра.

«Вот и хозяин вышки нашелся», – подумал Громов.

Мертвецов Руслан не боялся, насмотрелся за свою жизнь и на утопленников, и на «горелых», и на расчлененку. Но с этим трупом было что-то не так, как-то хорошо он сохранился за столько лет. Не мумифицировался, не сгнил. И умер непонятно от чего – затылок на месте, а значит, мозги себе вышибить не смог или не успел. Нога еще эта, лежит словно без костей.

Стоп! А ну-ка…

Громов наклонился и потыкал пальцем в колено мертвеца. Палец мягко отпружинил, будто нога была сделана из плотной резины.

– Ох ты черт! – Руслан потрясенно покачал головой, убирая руку.

Он как-то возил нескольких несчастных с подобными симптомами. Так изменить тело мог только коллоидный газ, отвратительная ловушка, именуемая «ведьминым студнем». Если вовремя не ампутировать пораженную конечность, то вскоре все тело превращалось в холодное желе, в однородную студенистую массу.

Судя по всему, этот бедолага где-то вляпался в такую ловушку, успел добраться до этого домика. Руслан представил себе, как охотник вваливается в дом, заползает на кровать. Как скидывает сапог и пытается понять, что с ним происходит. Как жуткая зараза поднимается от ноги все выше и выше, причиняя мучительную боль. Как, неспособный больше терпеть, мужчина в отчаянии вставляет оружие в рот и хочет нажать на курок. Но пальцы уже не слушаются, они как резиновые «червячки». Потом тяжелое удушье, сердце расплавляется, смешиваясь с однородной массой. Наступает смерть.