- Прости, - извинилась я и призналась: - Мне просто было противно.

- Да нет, это ты прости, - ответил он. - Если не хочешь - не отдавай клинок... Ты нашла его, и он твой...

Видать, эта штуковина и впрямь очень важна для него, раз про поцелуй он и слова не сказал. Ладно, подумаю насчёт обмена, ведь и прав он: я ничего не теряю.

- Сейчас тебя ищут, лучше оставайся здесь до вечера, - посоветовала я.

- А ты? - он посмотрел на меня, будто ожидая, что я выражу желание остаться с ним здесь на всё это время.

- У меня дела всякие, - ответила я, нехотя думая, что в список этих дел наверняка включены и его простыни.

- Не уходи... - попросил он почти жалобно и посмотрел так, что сердце отчего-то сжалось и отказать ему я не смогла.

9. 9

- Не уходи... - Леон вложил в эту просьбу столько чувств, сколько ни разу в жизни не вкладывал в признания в любви.

Заглянул в серые глаза умоляюще, давая девушке почувствовать, что сейчас она - всё, что у него есть, и отпустить её он не может. Где её потом искать? Уйдёт и унесёт клинок. К себе больше не подпустит или и вовсе сдаст стражам. Тогда - пиши пропало. Леону было всё равно, каким он покажется ей: жалким, трусливым, зависимым от неё - пусть так, лишь бы она осталась. Это и вправду было то, чего он очень хотел.

Его клинок оказался у неё: у девушки с растрёпанной косой, которая почему-то решила ему помочь. Пожалела? Нашла симпатичным? Ему никогда не помогали просто так, и он знал, что причины быть должны у любых поступков. Явно она ничего не знает о нём - надо и не допустить, чтобы узнала. Он изменился. Он совершенно точно изменился, просто сейчас снова приходилось врать и ничего с этим было не поделать.

- И что делать будем? - спросила Мила, и он прикрыл глаза, радуясь, что она сдалась и решила остаться с ним.

- Явно не целоваться, - ответил он, усмехнувшись коротко, поскольку тут же обругал себя за столь резкую смену настроения: девушка могла заметить фальш, а это плохо.

Но она не заметила и даже улыбнулась ему. Довольно тепло и искренно улыбнулась. Этого он не ожидал. ему нечасто улыбались люди в последнее время, особенно девушки, и особенно те, которым он не заплатил. А уж от той, кто только что прокусила ему губу, столь тёплой улыбки он вообще не ожидал, и это сбило его с толку.

- А я думал, я тебе противен, - задумчиво признался ландграф.

- Так и есть, - ответила Мила. - Ещё раз полезешь - убедишься.

- Не полезу, - заверил мужчина. - Так и зачем такого противного спасала?

Она, кажется, и сама не знала ответ на этот вопрос. Леон пока снова дотронулся до губы: кровь уже не текла, это радовало. Никогда ещё так не реагировали на его поцелуй. Тем боле, ему казалось, что он был вполне мил и должен был понравиться Милании. Но всё чаще мужчина ловил себя на мысли, что все реагируют на него не так, как надо и манипулировать он может не всеми людьми, а лишь теми, над кем имеет какую-то власть или кто сам желает подчиниться, зная о его богатстве и щедрости. Раньше он мог вызывать симпатию и просто так, но потом что-то изменилось: горожане стали знать о нём слишком много, научились видеть его сущность, и больше не желали иметь с ним дела по доброй воле. Олан, например, вообще был бы бесполезен, если б не наложенные на него заклятья. А, будь Леон нищим, не городским и не таким ухоженным, никто бы вчера не согласился ублажать его. С недавних пор сам по себе он имел довольно мало притягательности для женщин и обаяния для всех людей, это приходилось признать. Его поступки и образ жизни наложили отпечаток и на его внешность, видимо, так что многих он отпугивал, даже если им было ничего о нём неизвестно. От этого ещё сильней хотелось получить ответ на вопрос, почему Мила спасла его. Он очень надеялся, что её ответ подтвердит тот факт, что он изменился, и это заметно.