Более того — шлюхой, которую взяли насильно.

Его хватка стала немного слабее, и Ева в отчаянье протянула руку назад… Пошарила, кажется, там был столик с графином…

Из последних сил Ева схватилась за ручку и… рывком подняла его.

Вода брызнула, окатив голову и лицо Грайнора, попала на волосы Евы.

Принц резко отпустил ее.

— Проклятье, Ева, что это?

— Вам нужно охладиться и протрезветь. Чтобы потом не жалеть о содеянном! — жестко сказала Ева.

А какая-то крошечная, порочная часть нее тут же пожалела, что она больше не в его объятиях…

Грайнор бросил на нее гневный взгляд, потом резко отвернулся, оперся руками о столик и постоял так, наверно, с минуту. Затем бросил:

— Жди меня здесь, — и быстро пошел в сторону двери в дальнем конце спальни, видимо, ванной.

Его не было не больше пары минут. Но за это время Ева успела подумать кучу противоречивых вещей. Например, что ей следует бежать прямо сейчас. Или, напротив — нельзя, ведь все равно поймают, и принц будет разгневан еще сильнее.

А когда принц вернулся, он был еще мокрее. Явно намочил волосы и лицо, чтобы охладиться.

На его лице застыла циничная улыбка.

— Ты права, — коротко сказал он. — Ты не стоишь того, чтобы ради тебя отказаться от престола. Никто не стоит.

Это была циничная, жесткая фраза. Фраза, призванная унизить, поставить на место. Но Ева услышала ее и… начала осознавать.

До этого она почему-то была уверена, что принц хочет взять ее, сделать своей наложницей, но не отказаться от планов по женитьбе Бормиаса на ней. Просто была слишком ошарашена всем и не поняла сразу, что именно имел в виду принц.

А он, оказывается… хотел сделать ее своей любовницей, отказавшись от планов по смещению Бормиаса с «должности» наследника престола! Полностью отказавшись… Конечно, ей ни на секунду не пришло в голову, что Грайнор может захотеть сам жениться на ней, но он был готов бросить свою задумку ради того, чтобы сохранить Еву рядом с собой!

Это… было странно. Ошарашивало. Это было, как пощечина.

Неужели она настолько запала в душу младшему принцу?

Или просто ревность, замешанная на соперничестве со старшим братом, которого так любят в народе?!

Ева растерянно подвинула себе стул и, не спрашивая разрешения, села. Мысли метались в голове, она просто не знала, что сделать или сказать. Даже не хотелось парировать жесткую фразу принца.

Получается… Она совершенно не хотела становиться наложницей Грайнора. Это грязно… Ее старая часть, воскресшая в последнее время, сопротивлялась самому намеку на это. Но, если подумать здраво, это решило бы все проблемы. Па крайней мере — многие.

Бормиаса никто не обидел бы, ему не пришлось бы переживать из-за обмана. Он стал бы королем.

Грайнор… натешился бы с Евой. Потом дал бы ей средства, и она опять отправилась бы в бега. А может, он обеспечил бы ее на всю жизнь и в этом случае.

Оставалось бы только оставаться неузнанной, не попасться ему… И никто бы не пострадал!

Да, это все низко, ужасно, но, по сути, так было бы лучше для всех.

Ева была очень далека от мысли, чтобы сказать Грайнору, что она согласна… Она не могла пойти на это. Но странное чувство не оставляло ее.

Ей было… приятно, что пусть недолго, но Грайнор был готов отказаться от всего ради обладания ею. Пусть просто обладания… Ведь в то, чтоб Грайнор влюбился в нее, Ева не могла поверить.

Словно услышав ее мысли, Грайнор усмехнулся:

— Жалеешь, что отказалась?

— Нет, ваше высочество. Пусть ненадолго, но с вашим братом у меня может быть законный брак. А вы предложили… вы намекнули… что хотите сделать меня своей… любовницей. Это…