На пустом, занесенном снегом перроне стояла старая дама в пуховике, под зонтом.

– Жанна Вуазен, добрый день. Идемте скорее, у нас очень жесткий график. Ныряйте сюда.

Проглотив разочарование, я пригнулся, чтобы пристроиться рядом с мадам Вуазен, росту в которой было метр пятьдесят. Спицы зонта норовили воткнуться мне в ухо, а ее седые пряди, выбившиеся из-под колпачка гномика, щекотали шею. Она бодро маршировала в валенках из козьей шерсти, а я хлюпал купленными на распродаже мокасинами и с трудом подлаживался под ее шаг альпийского стрелка.

– Приехали бы вы три дня назад, было дивное солнце, – сказала она с укоризной.

Я с покаянным видом ответил, что мне жаль.

– Как бы то ни было, я уже продала сорок семь экземпляров, и это только начало. Поздравляю с победой.

– Спасибо.

– Я тут ни при чем, я только отобрала вас из пятнадцати кандидатур, голосовали заключенные. Они сами объяснят вам свой выбор.

Предупреждаю, вы стали местной знаменитостью, здесь только о вас и говорят.

Не замедляя шага, она достала из кармана страницу «Эко дез Альп», где красовались моя физиономия и моя премия, размерами превосходившие логотип Генерального совета.

– Осторожно, гололед. Я думала, не приехать ли на машине, но движение везде одностороннее, да еще снегопад, пешком будет быстрее.

Туман и снег придавали некоторую таинственность сонному городку в горной долине. Я изо всех сил настраивался на позитив: если судить по первому впечатлению, меня мог ожидать только приятный сюрприз. Как в Паньи-сюр-Мозель, где организатор фестиваля понял мою книгу лучше, чем родная мать. Да еще и на похороны моей матери он приехал.

Минут через двадцать, скользя по голому льду и увязая в снегу, мы добрались до книжного магазина Вуазен – обмазанного желтой штукатуркой домишка, зажатого между магазином секонд-хенда и бензоколонкой.

– Это исторический центр города, – тараторила мадам Вуазен, доставая ключи. – Теперь только я здесь и осталась.

На пустыре за ее домом большой рекламный щит над крышей сообщал: «Скоро открытие нового супермаркета Интермарше!»

– Пусть сначала переступят через мой труп, – процедила она, поймав мой взгляд. – Вам нравится?

Треть витрины была занята кустарной афишей с моей фотографией и обложкой книги с манжеткой о Премии под гигантской надписью:

Я сказал, что она меня балует.

– Вы заслужили.

Мадам Вуазен открыла застекленную дверь, сняла табличку «Скоро буду». И я вошел в дантовский хаос, где кипы книг, казалось, подпирали стены и поддерживали потолок.

– Места не хватает, – вздохнула она. – Я слишком много заказываю, возвращать не успеваю, а люди ничего больше не покупают. Хорошо еще, что я создала библиотеку при следственном изоляторе. Иначе новые поступления не разместить. Хотите кофе?

– С удовольствием.

Над столом, за которым мне предстояло подписывать книги, висел безобразный портрет в мрачных тонах, в котором я, несмотря на невысокое мнение о своей особе, узнал себя с большим трудом.

– Одна из ваших поклонниц сделала вам подарок, по фотографии. К сожалению, вы мужчина.

Я ответил на ее разочарованный взгляд, пожав плечами: мол, ничего не поделаешь. Она объяснила:

– Мне не дали разрешения привести вас в женское отделение. Вы подпишете для них экземпляры, я на каждую составила карточку.

Я подошел к столу. Стопка книг, десятка два, с закладками, была снабжена этикеткой «Подписать в первую очередь». Я вынул одну карточку, исписанную мельчайшим, совершенно нечитаемым почерком.