– Сейчас я будто слышу Островского. И вижу, кстати, тоже. Ты очень на него похожа.

– Больше всех, как он утверждает.

– Именно по этой причине, Аня, ты в состоянии решить любую проблему. Просто думай, как отец. И поступай так же.

И пока Алиса неотрывно смотрит в мои глаза, вероятно, видя образ папы, бросаю взгляд на часы, понимая, что прошло достаточно времени и пора посмотреть на моего незнакомца.

– Я схожу к вашему мужу.

Алиса соглашается, и я направляюсь в операционный зал. Решительно врываюсь в соседнее строение, но тут же застываю, потому что до меня доносятся приглушённые голоса. Видимо, я не закрыла плотно дверь, имея сейчас возможность услышать, о чём говорят мужчины.

– … у тебя дети, – хрипит мой незнакомец, едва выдавливая слова.

– У меня нейтралитет.

– Да похуй им на твой нейтралитет. За мной придут. А сюда или в другое место – неважно. Спасибо, что заштопал. В долгу не останусь. Я должен свалить до рассвета. А ты меня не видел.

– Вести машину не сможешь.

– Девчонка сможет.

Он так уверенно говорит, что я, едва не поперхнувшись, прыскаю возмущением. Уже и так сделала для него много, привезя сюда, но продолжать не намерена.

– Девчонка согласия не давала, – толкнув дверь, вываливаю возмущение на мужчин.

Незнакомец по-прежнему лежит на столе, но рану скрывает белая повязка, а на лице появился румянец, что свидетельствует о хорошей работе доктора.

– Давала, когда не позволила мне сдохнуть и притащила сюда, – уверенно заключает, не принимая в расчёт моё несогласие.

– Я могу прямо сейчас выйти за ворота и раствориться. Выбирайся сам. Я в водители не нанималась.

Кажется, он поражён моей наглостью и отказом, к которым, видимо, не привык. Я же чувствую себя очень уверенно, понимая, что Герман и Алиса – те самые люди, которым я могу доверять. Пока я на их территории, значит, в безопасности, но, выйдя за ворота, рискую оказаться в неопределённом положении.

– Ты привезла меня сюда, автоматически подставив его, – указывает на Германа, который с интересом наблюдает за нашей перепалкой. – Те, кто пытались меня убить, повторят попытку, но, придя сюда, уберут и его семью. И я бы с радостью избавился от балласта, – кивает в мою сторону, – но только ты можешь сесть за руль.

– А что, друзей у тебя нет? Ни одного человека, который придёт на помощь?

– Нет. – Его взгляд наполняется тоской, которую он мастерски прячет, изобразив безразличие. – Придётся тебе.

– Я вколол обезболивающее. Его хватит на час с небольшим. Ему нужны сон и отдых. Жизненно важные органы не задеты, но он потерял много крови. На счастье, у меня была нужная. Здесь, – Герман протягивает силиконовый пакет, – сменные повязки, инфузионная система, раствор и уколы. Хватит на три дня. Ровно столько ему нужно, чтобы прийти в норму.

– Я с ним три дня нянчиться не собираюсь. У меня, вообще-то, свои планы были.

– Разочарую, дефектная, теперь твой план – я.

Дефектная? Мне не послышалось? Интересно, и когда он успел оценить меня и сделать выводы? За три минуты, пока я стою в дверях?

– Как только ты уснёшь, – медленно приближаюсь, наступая на мужчин, – я брошу машину на обочине и свалю. И посмотрим, куда ты доползёшь с этим, – надавливаю на повязку, отчего мужчина издаёт глухой стон.

– Полегче…

– Тогда будь повежливее с той, что спасла твою задницу, – рявкаю, в ответ получая улыбку Германа, который, как и Алиса, вероятно, сейчас видит во мне отца. Не знаю, откуда во мне столько наглости по отношению к опасному знакомому, но остановиться не могу. – Я жду, – складываю руки на груди, ожидая чего-то похожего на просьбу.