После успокоенного Пашки я набрала маме, раз уж такое дело, а то не звонила ведь несколько дней уже. Чую скандал.

— Да неужели, – традиционно начала мамуля, как только ее лицо появилось на экране. – Блудная дочь объявилась.

— Ну перестань, мам. Я звонила три дня назад.

— Четыре.

— Ну четыре. Что-то замоталась.

— Замоталась картинки на набережной рисовать? – голос мамы был полон укоризны. Она считала, я растрачиваю свои таланты понапрасну. – Может, домой пора? Торчишь в этом городишке уже четыре месяца. Ладно бы в Питере или Москве, а там что делать!

— Между прочим, тут неподалеку историческая родина, не обижай ее, – заступилась я.

Этот город, конечно, провинциальный и небольшой, но ничем не хуже других. А еще тут дешево относительно двух столиц, не зря вон и Ян бизнес решил тут мутить.

— Ты съездила туда? – поинтересовалась мама.

— Нет, конечно, – я искренне удивилась. – Что мне там делать?

— Посмотреть на то, как жили твои предки. Дорогая, это связь с родом, неужели ты не понимаешь, как это важно?

— Там же деревня, – вздернула я брови. – И три покосившихся дома, папа так говорил.

— Да что ты его слушаешь!

Может, потому что это его историческая родина? Говорить такое вслух я, конечно, не стала.

— Там не просто деревня, милая. Это бывшее немецкое поселение, туда прибыли предки твоего отца…

— Бароны Франки, – не удержалась я, представляя, как бароны переселяются в забытую богом деревушку в Поволжье.

— Ничего смешного в этом нет, – отчеканила мама. В отличие от меня и папы, эта тема была для нее болезненной. – Никто не знает, почему им пришлось покинуть Германию, отказаться от титула и жить в России.

— Не иначе, как любовь к суровой русской природе.

— В общем, так, – перебила меня мама, – до деревни всего-то сорок километров. Съезди туда, пройдись по улицам, там остался памятник – лютеранская кирха, возведенная немецкими жителями. Говорят, невероятно красивая. Пришлешь мне фотографии.

“Как только скачаю из интернета”, – мысленно добавила я. Переться за город, чтобы посмотреть на заброшку, у меня желания не было.

Мысль о том, что я отдам долг всем Франкам, посетив их родину, примирил маму с реальностью, так что оставшиеся минут двадцать мы говорили мирно. Я ловко обошла тему сватовства, и расстались мы на дружеской ноте. Через десять минут мама скинула фотографию из семейного альбома, на которой на фоне кирхи стояли какие-то люди. К14то из них барон, сходу было определить сложно.

Комната Яна была открыта, не удержавшись, я сунула в нее нос. В отличие от моей тут наблюдался образцовый порядок: кровать застелена, никаких разбросанных вещей. Он еще по утрам бегает, не будем забывать.

Я прошвырнулась по комнате, заглянула в шкаф, где все было, конечно, разложено и развешено в высшей степени аккуратно. Из документов злополучный договор аренды, договор на покупку машины (питерский) и еще какие-то договора и таблицы, вчитываться я не стала, при виде любого проявления офисной жизни на меня нападает хандра.

В общем, я уже собиралась удалиться из комнаты, но в конце обнаружилась папка-файл с распечатками, по всей видимости, из сети. Содержание меня не особо удивило: если Ян планирует открыть антикварный магазин, ничего странного, что его интересуют местные древности.

Возле некоторых мест были приписки, сделанные карандашом. Ян, наверное, планирует заняться поиском древнего хлама, который валяется в старых домах мертвым грузом, и его владельцы даже не знают, сколько это может стоить.

Я перелистнула еще одну страницу и вздернула брови: на фото была кирха. Сомнений не возникало: та самая, которую мне только что прислала мамуля. Для верности я открыла фотку. Ну точно, она. Только на фотке Яна вид имеет непрезентабельный, видимо, так она выглядит сейчас. Возле фотографии была приписка: “начало пути И.Х.?”