Поэтому в отношении государств – членов ЕС в современных условиях сложно говорить о безусловном верховенстве их Конституций в рамках национальных правопорядков, ибо «национальная конституция обладает значением при исполнении союзного права лишь в той мере, в которой она не воспрепятствует действенному исполнению союзного права». Принято считать, что «основная правовая структура объединенных в Союзе государств определяется «двойной конституцией», то есть конституционным дуализмом, состоящим из объединения обоих правопорядков, как национального, так и европейского»^>110.

Как основополагающую часть формирующейся «Европейской Конституции» принято также рассматривать Конвенцию о защите прав человека и основных свобод^>111, которая выступает в качестве инструмента европейского публичного порядка (ordre public)^>112. Право, созданное Европейским cудом на основании Конвенции, имеет конституционный характер, а сама деятельность Суда все более приближается к конституционному контролю^>113. В свою очередь, Европейский суд по правам человека в решении по делу «Анчугов и Гладков против России» отверг возражения властей Российской Федерации, утверждавших, что Конституция РФ является актом, имеющим высшую юридическую силу на территории страны, и обладает приоритетом по отношению ко всем другим правовым актам и нормам международного права – соответственно, в компетенцию Европейского суда не входит проверка совместимости положений Конституции РФ с положениями Конвенции о защите прав человека. Европейский суд указал, что ст. 1 Конвенции обязывает государства, являющиеся ее участниками, обеспечивать гарантируемые Конвенцией права каждому, находящемуся под юрисдикцией указанных государств. Это положение не различает виды норм или мер, посредством которых реализуется юрисдикция, и не изымает какую-либо часть юрисдикции государства из-под контроля Европейского суда; осуществляя свою юрисдикцию на основании Конституции государства – участники Конвенции призваны соблюдать положения последней. При этом задачей Европейского суда является не отвлеченная проверка совместимости Конвенции с соответствующими положениями Конституции РФ, а конкретная оценка воздействия этих положений на права заявителей, гарантированные Конвенцией^>114.

Таким образом, государство уже не обладает полным контролем над своим правопорядком – формируется «глобальный правовой универсум»^>115, который, однако, отнюдь не отличается универсальностью, если исходить из того, что последняя предполагает определенную согласованность. Напротив, современное состояние правового регулирования может быть охарактеризовано как «глобальный беспорядок нормативных порядков»^>116. Сегодня каждый субъект права (как сами государства, так и их граждане и юридические лица) постоянно подчинен множеству взаимодействующих и пересекающихся правовых режимов, причем, права и обязанности, которыми субъекты обладают в рамках каждого из данных режимов, могут существенным образом разниться и противоречить друг другу.

Рассогласованность отмечается как между различными уровнями регулирования, так и на одном уровне при пересечении сфер юрисдикций разных правопорядков и даже в рамках одного правопорядка, особенно если он является слишком широко объемлющим^>117. Например, универсальные международные стандарты в сфере обеспечения прав человека, установленные Всеобщей декларацией прав человека 1948 г., Международным пактом о гражданских и политических правах и Международным пактом об экономических, социальных и культурных правах от 16 декабря 1966 г.