В споре этой парочки победил третий персонаж – сон. И ему совершенно не хотелось выпускать меня из своих объятий. Вот только звонок заверещал еще раз и пришлось вставать.

Леси рядом со мной не было. Я обнаружила ее как всегда на кухне в обществе нескольких книг. Она улыбнулась мне:

— Доброе утро. Я уже хотела тебя будить.

На часах было одиннадцать. В такое время могло принести только одного человека, и это совсем меня не радовало.

Однако, распахнув двери, я увидела, что ошиблась. На пороге стояла незнакомая мне женщина лет сорока и весьма сурового вида.

— Февралова Арина?

Я кивнула, судорожно пытаясь понять, кто это.

— Февралова Олеся проживает с вами?

И вот здесь мне стало страшно. Я чуть прикрыла дверь, чтобы с порога было трудно заглянуть внутрь квартиры и холодно поинтересовалась:

— А вы собственно кто?

— Лежбина Виктория Сергеевна, органы опеки. Поступила жалоба, что вы не справляетесь со своими обязанностями опекуна. Я приехала с внеочередной проверкой, чтобы разобраться. Можно пройти?

— А документы у вас с собой какие-нибудь имеются? – не собиралась я сдаваться. Картина постепенно стала прорисовываться. Ольга Леонидовна начала действовать.

— Ох, простите, — спохватилась незваная гостья и достала из кармана пальто удостоверение. – Мне стоило с этого и начать.

Документ не вызвал никаких подозрений, и мне пришлось посторониться, пропуская Викторию Сергеевну в квартиру. Она быстро разулась и вопросительно посмотрела на меня:

— Где нам будет удобно поговорить?

Я указала в сторону кухни и пропустила ее вперед.

— Леся, познакомься, это Виктория Сергеевна. – Девочка вежливо поздоровалась и посмотрела на меня, словно спрашивая, нужно ли ей выйти. Я покачала головой и направилась к плите, чтобы поставить чайник.

— Доброе утро, Леся. – «Опекунша» выглядела достаточно дружелюбно, без холодного цепкого взгляда и фальшивой улыбки. Она достаточно быстро нашла общий язык с моей племянницей и, пока я делала бутерброды и доставала печенье к чаю, активно вела беседу с девочкой. Я настороженно прислушивалась к вопросам о распорядке дня, успехах в детсаде. Достаточно умело Виктория Сергеевна узнала все подробности нашей с Леськой жизни, даже о вчерашнем визите на каток. Лиса, видя, что я не возражаю против ее откровенности, весьма честно и подробно отвечала на вопросы гостьи.

Когда вода закипела, я заварила чай и, вручив Лесе кружку и пару бутербродов, отправила ее в комнату, осознавая, что сейчас разговаривать будут со мной.

Предчувствие не обмануло. Виктория Сергеевна сделала осторожный глоток из своей кружки и без каких-либо заминок перешла к делу.

— От родной бабушки вашей воспитанницы в наши органы поступила жалоба о том, что вы не справляетесь со своими обязанностями опекуна и иногда даже поднимаете руку на ее внучку.

Я только скрипнула зубами, сжав в руках кружку. Вот гадина!

— К слову сказать, я была удивлена подобными заверениями, потому что, судя по личному делу, вы прекрасно справляетесь с воспитанием ребенка. Отличные характеристики из детского сада, с вашей работы. Соседи тоже всегда отзывались о вас тепло. Девочка со слов воспитателей дружелюбна и весела, всегда хорошо одета и искренне радуется вашему приходу. – Гостья сделала паузу. Я напряженно ожидала продолжения. – Я так понимаю, имеет место конфликт между вами и Ольгой Леонидовной?

— Это слабо сказано. – Поджав губы, задумчиво посмотрела на Викторию Сергеевну, пытаясь понять, можно ли ей доверять. Словно почувствовав мои сомнения, она улыбнулась.

— Послушайте, Арина. Я работаю в органах опеки уже больше пятнадцати лет и умею отличать запуганного ребенка от ребенка, которого искренне любят. Можете не сомневаться, что в моем отчете вы не найдете ничего, очерняющего ваше имя. Расскажите мне, в чем дело, будьте добры.