Потеряв надежду на брак с императрицей, Григорий Орлов начинает вести себя так, что вызывает всеобщее недоумение и осуждение. Французский посланник Беранже докладывает в Париж:

Чем больше я слежу за Орловым, тем более я убеждаюсь, что у него недостает только звания императора. Его непринужденность в обращении с императрицей поражает всех, и, по словам русских, такого явления не было ни в одной стране со времен основания монархии. Он стоит выше всякого этикета и позволяет себе по отношению к своей государыне такие вольности, каких не могла бы допустить в высшем обществе ни одна уважающая себя женщина со стороны своего возлюбленного.

В самом деле, она невероятно покорна, послушна всем его капризам. Но капризы любящая женщина может простить, а когда узнает об изменах… «Я сие узнала и просто сделала заключение, что, о том узнав, уже доверия иметь не могу, – мысль, которая жестоко меня мучила. Я думаю, от рождения своего я столько не плакала, как эти полтора года». Отчего плакала? Только ли от обиды? Или он вернул ее к мысли, что ее нельзя любить, что с ней (в ней) что-то не так?

Думается, именно в необдуманных словах Иоганны Елизаветы, твердившей дочери, что та некрасива, что ей не найти жениха, нужно искать истоки ее отношения к мужчинам во второй половине жизни. Орлов своим поведением подтверждал: любить ее так, как она хочет, невозможно. Долго такое продолжаться не могло. Она, повелительница огромной державы, не позволит себе быть брошенной, жалкой. Как хорошо, что он всего лишь любовник, от которого не так уж трудно избавиться. А если бы был мужем! Наверное, только в это трудное время она до конца поняла, какую услугу оказал ей мудрый Алексей Разумовский.

Любопытные соображения по поводу Орлова высказывает барон де Бретейль в донесении министру иностранных дел Франции герцогу Шуазелю:

Это очень красивый человек. Он был возлюбленным царицы в течение нескольких лет, и я вспоминаю, как она однажды указала мне на него как на смешного и экстравагантного человека. Но затем он заслужил более серьезного отношения к себе с ее стороны. Впрочем, говорят, что он действительно очень глуп. Так как он говорит только по-русски, то мне трудно судить о нем. Но глупость – довольно распространенная черта среди тех, которые окружают теперь императрицу, и, хотя она, по-видимому, легко приспособляется к своему обществу, я, тем не менее, убежден, что она не преминет устранить от себя большую часть этих приближенных.

Прозорливый дипломат оказался прав. Только причиной устранения Орлова стала не его глупость, а его измены. Впрочем, все-таки глупость: умный человек никогда не позволил бы себе поступать с Екатериной так, как почему-то считается допустимым вести себя с обыкновенной женщиной. Она обыкновенной не была. Не понять этого за одиннадцать лет близости – что это, как не глупость?

Екатерина прозревает: как могла она восхищаться тем, чего не было: умом, благородством? Как могла искренне верить и убеждать других, что он – настоящий античный герой? Тем не менее, уже твердо решив расстаться, она щедро награждает Орлова, подтверждая, что умеет быть благодарной. Среди прочих подарков бывшему возлюбленному – бесценное чудо, Мраморный дворец, построенный Антонио Ринальди, один из прекраснейших дворцов Петербурга. Правда, до окончания строительства Григорий Григорьевич не дожил, Екатерина выкупила дворец у его наследников и подарила на свадьбу своему второму внуку, Константину Павловичу. После отречения цесаревича Константина, подавления восстания декабристов и воцарения Николая I дворец снова отошел в царскую казну. В нем жил и работал младший брат Александра II, Константин Николаевич, чей вклад в развитие русского флота, к сожалению, недостаточно оценен. Потом дворец перешел к его сыну, великому князю Константину Константиновичу (известному поэту К. Р.), праправнуку Екатерины Великой. В этом дворце он, президент Императорской академии наук, задумал и осуществил создание Пушкинского Дома, бесценного памятника величайшему поэту России. Но до этого еще очень далеко.