– А что если мы позволим им закончить сражение? Тогда наконец настанет долгожданный мир, и я с радостью увижу вас…

– Даже не думайте! Подписывайте! Если не хотите, чтобы я прыгнула в гущу битвы с крепостной стены!

– Что вы сделаете?

– Вы прекрасно слышали! Подписывайте, говорю вам! Иначе вы себя обесчестите, но я не последую за вами по дороге позора!

Месье поставил свою подпись и вновь откинулся на подушки, подумав про себя, что порой дети тяжкое испытание.

А Мадемуазель уже мчалась во весь опор к месту битвы. Ни секунды не медля, она передала приказ открыть ворота господину де Ла Лувьеру, который отвечал за них и за крепость Бастилию, защищавшую эти ворота. Передав приказ, Мадемуазель ринулась к Бастилии и взлетела по лестнице на самый верх, на площадку башни, где располагались пушки. Она распорядилась привести пушки в боевую готовность, а Сент-Антуанские ворота едва не были разнесены под напором хлынувших в них воинов Конде. Помощь подоспела вовремя. Еще несколько минут, и сам Конде, и его соратники были бы сметены с лица земли. Грянули пушки, целясь в их преследователей, и преследователи отступили в безупречном боевом порядке. Сражение у заставы Сент-Антуан закончилось, и Мадемуазель заняла свое место в истории Франции – отныне и навсегда ее будут называть Великая Мадемуазель!

По существу, единственным победителем в этой битве была она, но это не помешало спасенным ею воинам приписать эту победу себе. Де Тюренн поступил точно так же, возможно, с бо́льшим основанием. Потери в рядах войск де Конде были значительные. Многие друзья принца, и среди них де Кленшан, были убиты, другие, как де Немур, тяжело ранены… Ларошфуко получил пулю из мушкета прямо в лицо, она попала чуть ли не в переносицу, он всю жизнь будет мучиться с глазами и едва не ослепнет.

Госпожа де Шатильон приехала на место сражения вместе с госпожой де Немур, которая, как и в прошлый раз, когда ее супруг лежал в Монтаржи, попросила Изабель о помощи, и теперь плакала горючими слезами возле носилок, где лежал раненый. В эту минуту перед ними появилась Мадемуазель, разгоряченная боем, и, словно смерч, обрушилась на Изабель. Она объявила во всеуслышание, что герцогиня де Шатильон со своими так называемыми переговорами с Мазарини и есть причина случившейся драмы! Из ее обвинений едва ли не следовало, что Мазарини подкупил Изабель![12]

Изабель не осталась в долгу и сказала немало «теплых» слов в адрес Месье, который и на этот раз не двинулся с места, снова предав своих друзей. Двух разгорячившихся дам развели в разные стороны, но позже они встретились в доме аббата д’Эффья, который жил неподалеку и пригласил дам к себе.

Впрочем, Изабель не нуждалась в защите, поскольку действовала не только с согласия, но и по просьбе принца и его друзей. Что же до Мадемуазель, которая выслушала благодарность принца, но не дождалась от него никаких теплых чувств, то в своих «Мемуарах» она написала: «Он бы должен был благодарить меня не просто с любезностью». И двумя строками ниже: «Мне было трудно перенести его равнодушие!» Но какие бы чувства ни испытывала Мадемуазель, супруга принца Конде вскоре оправилась после бесконечных недомоганий, вызванных неблагополучной беременностью, и надежда на брак развеялась как сон.

В то же самое время госпожа де Лонгвиль и ее младший брат писали из Бордо принцу: «С огромной радостью узнали о сражении в Сент-Антуанском предместье и о том, что вы прекрасно себя чувствуете после столь доблестного дела…»

Изабель после нелегкого дня вернулась домой, а ночью к ней приехал ее принц, мечтая насладиться в ее объятиях желанным отдыхом после ратных трудов…