Изабель готова была расплакаться от стыда и негодования.

– Не стоит так огорчаться, – сказал ей Конде, неожиданно преисполнившись на этот раз сочувствия. – Ваши посещения дворца, куда вас приглашали – заметим, приглашали! – доказывают одно: в вас нуждались, потому что в Сен-Жермене не чувствуют себя в безопасности. Это во-первых. А во-вторых, правду мы узнали благодаря вашей предусмотрительности и вашему верному слуге. Однако теперь мне нужно мчаться на помощь в Этамп.

Однако принц не успел выйти за порог и отправиться в Сен-Мор собирать войска, которые он держал вокруг Парижа. Не успели и высохнуть чернила в письме, которое написала Изабель Их Величествам, извиняясь, но не указывая причину, – что было верхом дерзости, – по какой она не сможет воспользоваться их приглашением. А все потому, что к Изабель влетела, словно молния, Мадемуазель, которую, похоже, ничуть не смутило присутствие принца де Конде в такой ранний час.

– Мы спасены, кузен! – радостно провозгласила она. – Помощь, которую мы так ждали, наконец-то пришла!

И она объяснила, что Карл IV, герцог Лотарингский, брат ее мачехи[8], только что прибыл со своей армией и расположился неподалеку от Парижа. Как он сообщает в письме, отправленном Месье, он встал лагерем неподалеку от Вильнёв-Сен-Жорж, заняв выгодную позицию, так как «не дурно разбирается во всем, что касается войны».

Скажем несколько слов об этом весьма своеобразного нрава принце, который избрал себе ремесло «кондотьера», как называют наемных воинов по ту сторону Альп. Он содержал великолепную армию, которую предоставлял своим попавшим в беду собратьям. Разумеется, тем, кто мог заплатить за услуги. Может быть, занятие было не слишком благородным, зато приносило немалый доход. Сейчас герцог откликнулся на призыв принца де Конде, а также и Месье. К тому же он находился в родстве еще и с герцогом де Бофором, так как его мать была принцессой Лотарингской. С прибытием этой армии принцы расцвели и сочли ее дарованной небесами поддержкой. Де Тюренн немедленно снял осаду с Этампа и поспешил к столице, расположившись лагерем на холмах напротив лагеря лотарингцев. После чего все стали ждать переговоров.

Любопытные парижане отправлялись поглазеть, что за такой лотарингский лагерь, считая его своим, и устроили там что-то вроде ярмарки. Они назначали там друг другу встречи, словно на Кур-ля-Рен или на Королевской площади. Войско герцога производило большое впечатление: оно состояло из шести тысяч пятисот всадников, трех тысяч фузилёров[9] и восьми пушек, не считая сорока тысяч слуг, подручных и маркитантов, которые сопровождали войско. Все восхищались Карлом и его солдатами. Карл IV в свою очередь время от времени навещал Париж, ухаживал за Мадемуазель – он был вдовцом, – и Мадемуазель не скрывала своего удовольствия. Но затем он объявил себя обожателем герцогини де Шатильон и на Кур-ля-Рен даже выпряг из ее кареты лошадей и сам повез ее карету. После чего в карете мадемуазель де Шеврез отправился вместе с ней к принцессе де Гемене на Королевскую площадь. Переоделся монахиней и прогуливался по площади до часу ночи. Заметив де Конде, спрятался от него под аркадой. Словом, он развлекал парижан как мог, доставив им немало веселых минут, и они стали обожать его, видя в нем будущего победителя «проклятого» кардинала. В общем, что бы там ни говорили, а личность была яркая!

Но и де Тюренн в это время не сидел сложа руки. Он расположился в Гробуа и был готов обрушиться на лотарингцев, так как по слухам, они явились в Париж, чтобы поддержать принца де Конде. И вот уже Карл IV, пришедший, чтобы покончить с Мазарини и его сторонниками, вынужден был сам звать на помощь, потому что его собираются атаковать! Де Конде удивился просьбе, но поспешил отправить обещание, что немедленно придет на помощь. И собрался выехать к той небольшой армии, что двигалась от Этампа, чтобы взять ее под свое начало. На это должно было уйти несколько дней, и принц пока отправил к Карлу IV войско под началом де Бофора, желая вдобавок точно узнать, что творится в лагере лотарингцев.