– Что потом?

– Под зад! Катитесь, мол, к своему разнообразию. Свои тайны мы не держим на берегу, они зарыты в горах, вам не достать. Кто только ни пытался – и греки с римлянами, и арабы, и семиты, и египтяне, и генуэзцы, и венецианцы со своими придуманными ревнивыми маврами, и турки, и даже англичане. Теперь вот вы!

– Мы?

– Ну и вы тоже. Денежки везете, мразь всякую… Думаешь, прилипает?

– Думаю, да.

– Ошибаешься. Ничего к нам не прилипает. Даже помогает с древним кровосмешением бороться, – он мрачно усмехнулся, – Мы обновляемся, а вы уходите к себе и там подыхаете. Ты знаешь, в каком году здесь появился первый посланник Христа?

Роман пожал плечами, потом неопределенно пошевелил пальцами руки в воздухе.

– На десятый год после распятия. Слышал о Лазаре? Ну, о том, которого Иисус поднял из мертвых?

Роман кивнул.

– Он здесь первым епископом был. А Павел, а Петр, а Варнава! Все наследили. Только нагнись и подними камень, на который ступали их сандалии. Всё живо, всё дышит… Наша кровь всегда новая.

Роман улыбнулся, отвалился спиной к стене.

– У тебя план Роя в кармане?

Роман вновь кивнул.

– Это хорошо. Если не испугаешься, посмотришь. Одна из наших тайн. Только она еще не закончена. Будет продолжение. Иначе какого черта сюда приволокли этих чудовищ!

– Загадки, загадки! Давай лучше о деле – где сейчас мои соотечественники?

– Где им положено, в гранд-отеле. Что вы с ними собираетесь делать?

– Ничего. Констатировать факт, что они прибыли на ваш остров обновлять вашу кровь.

– У вас они пускают кровь, а у нас обновляют. Видишь, мистер Роман, мы и здесь в выигрыше.

Козмас засмеялся и поднялся, разминая ноги.

– Ну, ладно, пошли к начальству. Оно тоже жаждет обновить нам кровь, – Он озорно подмигнул черным глазом и рассмеялся: – Боюсь только, на этот раз опять случится кровосмешение! Полицейский полицейского – это отвратительно! Слушай, от меня так несет! Надеюсь, хотя бы это остановит командира.

В воскресенье Роман встал поздно, когда зной уже придавил остров, а море устало поблескивало в прямых солнечных лучах. Он подошел к окну, распахнул его и задохнулся раскаленным влажным воздухом, неожиданно, исподтишка, тяжело ударившим в лицо, как коварный уличный боец.

Завтрак в его отеле-апартаменте, рядом с трехэтажным супермаркетом, был неизменен и скучен: турецкий кофе, который здесь упрямо, из шовинистических соображений, именовали греческим (при этом нещадно портили его поистине не греческий, а турецкий, вкус), французский круассан, обсыпанный корицей и сахаром, стакан жидкого апельсинового сока и утренняя сигарета.

– Сид! – окликнул Роман портье, который по совместительству был владельцем отеля, барменом, старым ворчуном и отставным военным поваром родом из Ливерпуля.

– Да, мистер Роман! – отозвался высокий, сутулый, жилистый мужчина лет за шестьдесят.

– Сид! Почему у вас, черт побери, нет воображения? Я живу здесь уже больше месяца, исправно плачу, не так ли? А вы каждое утро кормите меня этой бурдой, нескромно именуемой кофе, вчерашними булками и разбавленным соком. Я готов платить вам дополнительно за что-нибудь более существенное, или хотя бы разнообразное.

– Это невозможно, сэр. У нас нет кухни. Я могу лишь заварить кофе, каким бы он ни был, купить в супермаркете булочки и сок. Я не разбавляю его, это за меня делают местные. Можете отказаться от завтраков, но денег я вам не верну. Таковы были изначальные условия.

– Да Бог с вами, старый скряга! А верно ли, что вы были поваром на военной базе на Акротири?

– Был.

– Вас, должно быть, выгнали за то, что вы морили голодом личный состав?