Через несколько минут Глеб снова взялся за диск управления. Катер начал терять высоту, приближаясь к земле по крутой дуге. Справа вспыхнула и растаяла серебряная искра самолета. Дороги, только что казавшиеся серыми нитями, мигом превратились в широкие ленты – на них уже можно было различить вереницы машин.

Достигнув изгиба реки, Быстров резко погасил скорость и повел космолет так низко, что галиянка сжалась и царапнула ногтями подлокотники. Верхушки берез казалось, хлестали по днищу, лес то набегал желто-зеленой волной, то проваливался вниз. Когда впереди сверкнула водная гладь, Глеб заложил вираж и сбавил тягу почти до нуля. Катер завис между проселочной дорогой и голубоватым серпом пруда. Пилот выбрал удобную площадку и опустил машину на траву.

- Да, вот это техника! – воскликнул Арканов, щурясь от утреннего солнца и разглядывая гладкий корпус боруанского катера.

- Техника знатнее вашей будет, - Быстров кивнул на старый уазик, стоявший недалеко от берега, и сошел по ребристому трапу на землю.

- Попрошу не оскорблять, - шутливо отозвался Петр Маркин, вытаскивая из прицепа ящик с соленьями. – Наша из таких грязей выползала, в каких ваш звездолет сгинет в пять минут. И не коситесь дурным глазом, а то, не дай тебе Бог, не заведется – стартер чего-то барахлит.

- Ну так мы подвезем, Петр Иваныч, если чего. На буксир возьмем, - Глеб принял у соседа Арканова тяжелый ящик с грушами.

- Нет уж, не по пути мне с вами! Тем более на бесовском аппарате! – Маркин отчаянно махнул рукой и поспешил к машине, взять очередную порцию груза.

Ивала, хлопнула в ладоши и расхохоталась.

- Чего смеетесь, сударыня? – сосед Арканова обернулся, присматриваясь к миловидной незнакомке, вышедшей из космолета. – И вам я передвигаться на этой штуке не советую. Хотя я Агафона Аркадьевича очень уважаю, но склонность его к общению с всякими зелеными и цветными существами оттуда, - он поднял палец вверх, - подлежит осуждению. Вот вы, молодая, красивая, могли бы достойнее занятие найти. Кстати, хотите тыкву? Могу вам дать половинку.

- Хочу, - томно отозвалась Ваала. – Очень хочу, - тряхнув белыми искрящимися волосами, она прошла к уазику.

- Вот смотрите какая, - Маркин отдернул брезент, с гордостью являя бок большого аппетитно-оранжевого плода. – Кашу на орбите сварите. С пшеном и курагой умеете? Или вы иностранка?

- Я – галиянка. Если наш Глебушка захочет кашу, то сварю.

- Кто-кто? – владелец Уазика поднял взгляд к лицу Ваалы и, увидев лучистые звезды ее зрачков, отшатнулся. – Свят-свят-свят, - бормотал он, отступая, пока не уперся спиной в открытую дверь машины.

- Ксенофобия, - поставил диагноз Глеб. – Ничего, Петр Иваныч, это получше, чем дизентерия. Ивала Ваала и есть тот «зеленый человечек», о которых на дачах народ толкует. Как видишь, ничего в ней страшного. К таким человечкам очень даже можно привыкнуть, - он обнял свою подругу за талию. – И вообще, я тебе скажу, там, - Быстров на миг запрокинул голову. – Там полным-полно гуманоидов. При чем многие погуманоиднее, чем мы с тобой. Только об этом тс-с-с! Никому! Ведь ты один у нас посвященный.

- Клянусь! – хрипло произнес Маркин и поспешил устроиться на водительском сидении.

Теперь за переноской грузов и чужеродной сударыней он предпочитал наблюдать в пыльное зеркальце заднего вида.

Арканов тем временем уже перетащил в космолет два ящика водки, коробку с приборами и теперь шествовал от прицепа с тугим мешком.

- Давай помогу, Аркадьевич, - Быстров с готовностью шагнул навстречу А-А.

- Не стоит – не тяжелое, - Арканов с легкостью переложил ношу на правое плечо.