– Много продул? – поинтересовалась у приятелей, не обращая внимания на верещание лягушонка.

– Да вот тебя уже на кон поставил! Вовремя пришла, Принцеска! – хохотнул Коряба из «счастливчиков», он же продавец «безудержного счастья». – Мечи масть, Мохнатый, авось повезёт…

– Дури своей нанюхался?! – прилетели в него одновременно с двух сторон увесистые кулаки. Уж Ольме с Волком всегда на страже моей сомнительной чести. – Мозгой соображай, что лепишь…

– Садись, Ветерок, – кивнул Ульвен, спихивая со скамьи незадачливого шутника Корябу. – Так что, не свистит малец, под тобой он теперь ходит?

– Подо мной, – ответила я Волку и мрачно осмотрела притихшего Хвенсига. – Сейчас вот ноги переломаю, не только ходить, но и ползать станет.

– Да ладно, Ветерок, не ерошься, – развеселился Ольме. – Путёвый ты себе поддон отхватила, три монеты уже с нас вытянул, жухлик.

Лягушонок засопел обиженно и подвинул мне две железки и кучку медяков. Вот же шулерок малолетний, это ж надо – Ульвена в «мизерку» обыграть! Один койн я забрала, а остальное заслужил, так и быть. Сама виновата: не предупредила, чтобы к игрокам не лез.

– Вот вам, – выудила я из плаща дорогую бутылку. – Йелленское, не ваша кислятина. Когда ещё такое попробуете.

– Ну, Принцесса, утешила! – обрадовался Ольме; он хорошее вино любит, оценит. – Слышь, а Локоть тебя зачем вчера звал?

– За надом, – откликнулась по донной привычке я. – Ну, давай, жухлик, веди…

Как ни странно, не подвёл Лягушонок; выполнил, что наказала. И мамка Трефа всё верно с его слов поняла: отвела мне не просто новую комнату, а целую квартирку с отдельным входом со двора.

– Сколько заломила? – спросила я, оценивая новое жилище.

Вполне приличная комната, кровать вон какая – две меня поместится, окно со ставнями, шкаф. И для Хвенсига отдельный закуток есть, туда он мою старую койку перетащил. А тут у нас что? Ох, Лунн с Сёрвикой! Водопровод протянут и все удобства здесь же, не надо больше на двор бегать.

– Двадцать пять… – сделал лягушонок страшные и жалобные глаза.

– Сойдёт, – хмыкнула я. Нет, хорошая цена, Локтю спасибо.

Малец расстарался: полы подмёл, даже по окну тряпкой повозюкал. Вещи мои все на месте. Так, что у нас получается. Четверть сотни за жилище, десять монет кормёжка у мамки за двоих, причём сверху можно смело накидывать ещё двадцать, так как я всё чаще теперь у Малыша в трактире обедаю. Вкуснее и живот не пучит. С меня Локоть обещал брать работой, а вот за мальца всё равно десять железок отстёгивать. Итого шестьдесят пять койнов в месяц. Не кисло мне новый плавничок обошёлся…

– Так что, беда, свезло в карты или мухлевал? Да так, что даже Волк не приметил?

– Чего мухлевал-то! – обиженно засопел лягушонок. – Чего там этих карт-то! Две бабы красненькие, две чёрненькие. Фраеров столько же, и тузов тоже. Чего не запомнить!

– Всю колоду считаешь? – не поверила я. – Ну-ка, туз, дама да пятёрка – сколько будет?

Хвенсиг лишь глазами захлопал.

– А двойка с пятёркой?

– Шестёрку бьёт, – неуверенно ответил он.

– Да понятно, что бьёт. Пять да два – сколько будет?

Лягушонок начал неуверенно загибать пальцы.

– Ты как, балда, играть сунулся, если считать не умеешь? Карт сколько в колоде?

– Да больно надо мне считать! Я картинки в голове держу! Что вышло, а что нет ещё…

– Понятно… На пять медяков завтра бумаги и карандаш купишь. Пока считать не выучишься, чтобы близко к каталам не подходил, усёк?

– Усёк…

– И из Дворца ни ногой завтра. Одёжу свою постирай, да пусть Хомс штаны починит. Должок за ним, так ему и напомни. Мамка тебя кормила?