– Сколько?! – обалдела я. – И что, ты все их знаешь?

Ли кивнул, заверив, что любой чиновник даже самого низкого, двенадцатого ранга, их тоже знает.

– Как? – всхлипнула я. У меня все еще оставалась надежда, что это шутка. – А я почему не знаю?

– Чиновники сдают экзамены, Ваше Высочество. Очень тяжелые экзамены, иначе пост не получить.

– Зачем им вообще пост? На госслужбе так хорошо платят? – удивилась я.

– Не всегда. Но их семьям не нужно заботиться о будущем. К тому же, господин, служить императору очень почетно. – Ли вырисовывал иероглифы, а я отстраненно подумала, что зрелища красивее мне, наверное, никогда не увидеть.

Он так уверенно держал эту чертову кисточку, и линии выходили такие тонкие и стройные, что я даже забыла, о чем мы говорим.

Повисла пауза. Я смотрела, Ли рисовал.

А потом он поймал мой взгляд…

Пауза увеличилась.

Наконец Ли склонил голову и подвинул мне бумагу.

– Попробуете, Ваше Высочество?

С первого раза у меня получилась какая-то кракозябра, со второго… кракозябра поменьше.

– Ваше Высочество, разрешите недостойному направить вашу руку?

– Угу.

Удерживать кисточку оказалось ничуть не легче, чем тренировочную палку.

Ли подсел ближе и впервые меня коснулся. То есть не кожи, разумеется – слугам до принца нельзя дотрагиваться, – Ли касался ткани бинтов и моего рукава. Но все же.

Я замерла. Сосредоточиться на письме стало безумно сложно. Зато, полагаю, Ли было удобно водить моей обмякшей рукой. Если бы не проклятое тело принца, это был бы удобный момент для поцелуя.

– Ваше Высочество? – Ли посмотрел на меня, а потом отпустил руку принца и чуть отодвинулся.

Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя.

– Ли, повтори еще раз, пожалуйста. Я ничего не запомнил.

К закату я знала десять иероглифов и могла сносно написать свое имя. Обалдеть какое достижение, да?

– Ваше Высочество, может быть, я вам все-таки почитаю? – спросил Ли, когда я заикнулась, что теперь-то можно и из лука пострелять.

Я отдохнула, а что стемнело – ну и ладно, как будто я при свете в цель попаду. Может, хоть тетиву научусь натягивать.

Но Ли продолжал:

– Вы же могли забыть все, что вам читали раньше, в том числе и та́нки.

Звучало так, будто эти неизвестные танки забыть невозможно. Но я же умудрилась.

– Почитай, – вздохнула я.

Танки оказались стихами. Мелодичными нерифмованными стихами. Я вообще не поняла, в чем тут соль, и заснула, кажется, на пятом опусе. Голос Ли замечательно убаюкивал.

Проснулась посреди ночи невероятно голодная. Есть хотелось безумно, живот сводило, а еда в темноте спальни буквально мерещилась. И не эти их пресные супчики или рис, а нормальное что-нибудь, вроде жареного мяса.

Промаявшись так какое-то время, я поняла, что не усну, и села на кровати. Вокруг было очень тихо и кромешно-темно – я даже рук своих разглядеть не могла.

– Ли.

Отзвук моего голоса, слишком громкий в этой неподвижной тишине, еще не затих, а Ли уже откликнулся, словно и не спал:

– Ваше Высочество?

Я выдержала паузу, решаясь, потом все-таки спросила:

– Ты знаешь, где здесь кухня?

Кажется, я снова его обескуражила, судя по тому, что ответ прозвучал с заминкой:

– Да, господин.

Вздох облегчения сдержать не получилось. Я вылезла из кровати и объявила:

– Чудесно. Тогда пошли на кухню.

Ли замялся, но потом сказал:

– Господин, император предписал вам…

– Так я и не собираюсь ни с кем встречаться. Я хочу на кухню, там же только слуги?

Почти угадала: там было пусто. Стоило только сказать Ли, что, мол, хочу все сделать тайно, как он провел меня не то черным ходом, не то какой-то десятой дорогой… В общем, недалеко идти пришлось, и мы ни с кем не столкнулись.