Однако бывали дни, когда Голливуд вызывал у нее улыбку. «На публику здесь привыкли строить из себя святош, на самом же деле здесь грешник на грешнике».

И все же никто из тех, кто знал ее близко, ни на минуту не сомневались, что в душе она надеялась в один прекрасный день вернуться в кино.

Теперь у нее появилась такая возможность.

Она писала: «Спасибо тебе, дорогой Хич, за твое понимание и поддержку. Мне так больно, что я вынуждена разочаровать тебя».

В Голливуде ни для кого не было секретом, что Хичкок называл актеров «скотами».

Грейс писала дальше: «Мне также неприятна мысль, что есть немало другого скота, который сыграл бы эту роль не хуже меня, – несмотря на то, что я остаюсь в числе твоих священных коров».

Перечитав письмо, она в самом конце добавила: «Глубоко любящая тебя», подчеркнув при этом слова «любящая», и поставила подпись «Грейс».

Так в кинокарьере Грейс Келли была поставлена последняя точка.

Их нельзя было не узнать. Кого угодно, только не эту пару.

Как ни пытались они сохранять анонимность, кто-нибудь непременно их узнавал, кто-то знал их по имени.

Однажды вечером в Лондоне, пообедав с друзьями в японском ресторане, Грейс попросила официанта вызвать такси. Когда машина прибыла, они с Ренье и еще одна пара сели в нее. Но не успели они сесть в автомобиль, как водитель расхохотался и покатывался от смеха всю дорогу, пока они ехали в отель Connaught, где Грейс и Ренье вышли. Продолжая хихикать, водитель покатил дальше, в Челси, куда должен был доставить вторую чету.

Те наконец не выдержали и спросили:

– В чем дело? Что смешного?

– Да этот япошка, что остановил меня. Я никак не мог взять в толк, что ему от меня нужно. А все потому, что он твердил как попугай: «Клей с керри, Клей с керри». И кто садится ко мне в такси? Грейс Келли.

Джон Брендон Келли, девятый ребенок в семье из десяти детей, был крепкого телосложения, драчлив, а позднее большой любитель выпить и приударить за женщинами. Как и многие другие дети иммигрантов, он поставил цель выбиться из бедности, разбогатеть и проложить себе путь к американской мечте.

Его родители, родом из графства Майо, приехали из Ирландии в Нью-Йорк, не имея ни гроша за душой, одни лишь большие надежды. Джон Б., которого обычно называли Джеком, появился на свет в 1890 году в Ист-Фоллз, рабочем районе Филадельфии, где жили выходцы из Ирландии. Начиная с 9 лет, чтобы помочь семье прокормиться, он подрабатывал после школы на местных фабриках по производству ковров. Спустя три года он забросил школу и пошел работать подмастерьем каменщика у одного из старших братьев, который к тому времени открыл собственное строительное дело.

Но Джеку был предначертан успех иного рода. От природы упрямый, он умел добиваться поставленных целей и вскоре обнаружил у себя талант к спортивной гребле. Натренировав за годы работы на стройке спину и руки, он начал заниматься греблей на реке Скулкилл и вскоре стал первоклассным гребцом.

Вернувшись по окончании Первой мировой войны в 1918 году домой, он и его товарищи по гребному клубу посвятили следующие два года подготовке к соревнованиям, сначала к участию в знаменитой Хенлейской регате, а затем к Олимпийским играм, которые должны были состояться в Антверпене. Увы, за два дня до запланированного отъезда в Европу Келли получил телеграмму: «Заявка на участие отклонена». Это был ответ оргкомитета Хенлейской регаты.

Согласно официальной версии, причиной отказа стало то, что в 1905 году гребной клуб Vesper, к которому принадлежал Келли, отказался от статуса «любительского», обратившись для участия в Хенлейской регате за финансовой помощью к спонсорам. Даже в 1920 году этот запрет все еще продолжал действовать.