— То есть погоди, — останавливаю его на полпути, — тебе нужна жена для прикрытия перед дедушкой?

— Бинго, Принцесса, — кивает он. — Я готов выделять тебе деньги на тусовки, одежду, на все, что ты хочешь, а ты взамен прикрываешь мою задницу перед дедушкой и строишь из себя счастливую жену одного из самых завидных холостяков страны.

— Это ты что ли завидный?

По его побагровевшему от злости лицу понимаю, что перегнула, но что он в самом деле? Ну да, красив, умен, его знает полстраны, но это же еще не значит, что я должна пищать от восторга и бросаться ему на шею.

— Слушай, Соня, — он встает. — Я даю тебе время подумать до завтрашнего утра. Мне некогда возиться с тобой. До свидания.

Я не успеваю понять, как он покидает мой кабинет. Все, на что я способна — смотреть на то, как он стремительно идет на выход и скрывается за дверью. Я же всерьез задумываюсь над его предложением. Не хочу скрывать того, что моя ситуация плачевна. Отец напрочь отказался содержать меня и отправил на работу. Срок аренды квартиры подходит к концу и вот уже через неделю мне нужно будет внести пятьдесят тысяч за съем или же найти что-то подешевле и съехать.

Честно, я искала. Шерстила интернет-предложения и даже газеты, но ничего приличного и дешевого найти на смогла. Был один вариант жить бесплатно в роскошной, почти королевской квартире, но с хозяином. И все бы ничего, если бы в качестве хозяина выступала пожилая бабушка или даже злая тетка, а не мужчина в возрасте с пивным брюшком, к тому же не словянской внешности.

Решаю, что могу подумать о предложении Байрамова позже. Открываю ноутбук и утыкаюсь в экран. Сосредоточиться получается спустя полчаса, а через два я выполняю рабочую норму и даже чуточку больше. В конце дня прощаюсь с коллегами и покидаю здание компании. Сажусь в маршрутку (да-да, отец даже машину отобрал) и еду домой.

Предложение Тимура уже не кажется мне таким устрашающим, но я решаю не принимать его. В конце концов, у меня все не так плохо. Найду квартиру подешевле. Да, не такие хоромы, зато почти чистую, с ванной и горячей водой. Да и район можно выбрать поближе к работе. С этими мыслями засыпаю, а на утро встаю с приподнятым настроением.

С предвкушением облома для Тимура Байрамова я еду на работу, захожу в компанию и сталкиваюсь на ресепшене с отцом.

— Папа? Ты что здесь делаешь? — спрашиваю я, но тут же затыкаюсь, потому что выражение его лица не предвещает ничего хорошего.

— Что я здесь делаю? — зло выдает он. — Я тебе покажу, что я здесь делаю. Ну-ка пошли, — папа хватает меня под руку и тянет на выход, но я останавливаюсь и вырываю руку.

— Мне нужно на работу. Я не могу опаздывать.

— Я уже отпросил тебя у Генриха Илларионовича, Соня, так что пошли.

Опускаю голову и иду за отцом, потому что если он с утра пораньше приехал на другую часть города и отпросил меня у начальника, значит, дело серьезное. Папа запихивает меня в автомобиль, закрывает дверь и садится рядом. Он заводит машину, и мы выезжаем из парковки.

— Пап, что происходит? — решаюсь спросить, но вместо ответа слышу:

— Просто помолчи, Соня.

Я обиженно надуваю губы и отворачиваюсь к окну. Вот так всегда. Папа практически никогда не дает мне права голоса. Что бы я не делала, я всегда неправа. И сейчас я не знаю, в чем провинилась. Вот уже три недели я живу отдельно от родителей, три недели не беру у них денег, за исключением десяти тысяч, которые отец отправляет мне ежемесячно, и не устраиваю тусы в нашем огромном доме, где в последнюю вечеринку разбили вазу, стоимость в тридцать тысяч долларов.