Улыбаюсь, а сама дышать забываю. Потому что преступно быть настолько идеальным!

Угольно-чёрные ресницы отбрасывают длинные тени на смуглые щёки и острые скулы. В этот момент он выглядит таким красивым и таким счастливым, что в груди распускается совсем маленькое, но невероятно яркое солнышко любви, желания и нежности. Я непросто в него влюблена, я его люблю.

Меня тянет к нему с невероятной силой. Я чувствую, что он появится ещё за пару минут до того, как Андрей возникнет в поле моего зрения. Мой взгляд всегда шарит по толпе, пока не наткнётся на чёрные встрёпанные смуглой рукой волосы.

Как он это делает сейчас, откинув голову назад. Мой взгляд против воли остановился на крепкой шее, на которой выпирал и плясал от смеха острый кадык. Засос сошёл. Смуглая кожа притягивала взгляд.

Возникло жгущее грудь желание, подойти к парню и, оттянув его голову назад, открывая доступ к смуглой коже, приникнуть губами к сильной шее. Прижаться ртом к коже, под которой заполошно бьётся его пульс, и оставить яркие следы, показывающие всем окружающим его девушкам, что этот парень мой. Только мой. Чтобы из груди Андрея вырвался удивлённый вздох, а серые глаза потрясённо распахнулись, глядя на меня. Чтобы парень хрипло шептал моё имя, пока я буду покрывать поцелуями его лицо и его шею. Чтобы его глаза покрылись поволокой желания, нежности и безграничной любви. Любви ко мне. А не к Алине, которая при первой возможности виснет на нём. Чтобы он руками сжимал моё тело, прижимая ближе к своей груди, а руки зарывались в мои волосы, пропуская пряди сквозь длинные пальцы. 

— Чего смотришь так плотоядно на Андрея, будто проглотить его целиком готова? — наушник из правого уха бесцеремонно выдернули, а уха коснулся ненавистный голос.

Я с раздражением оборачиваюсь к Алине, которая смотрит на меня со злой ехидной улыбкой. 

— Наушник отдай, — говорю спокойно, хотя в душе всё кипит от злости. 

— Неужели наша Ледяная Принцесса влюбилась? — Алина надрывается, с каждым словом повышая голос, чтобы привлечь внимание однокурсников. Слышу, что в аудитории смолкает гул и устанавливается практически гробовая тишина. 

— Отдай наушник, — терпеливо повторяю я, хотя руки уже начинают дрожать от ярости. 

— А ты ведь говорила, что презираешь детдомовцев, — усмехается зло, кидая взгляд мне за спину. На Андрея, чей взгляд я чувствую спиной. — Вот только по твоему взгляду, которым ты на Андрюшу смотришь, этого не скажешь, — прищуривает глаза. — Скажу тебе по секрету, — понижает голос и приближается близко, чтобы шептать слова на ухо, — он ненавидит таких, как ты. 

— Каких же? — я отшатываюсь, потому что девушка мне крайне неприятна и, чувствовать её запах цветочных духов, мне совершенно не нравится.

— Богатеньких сучек, которые живут на всём готовом. Которым родители покупают машину по щелчку пальцев. Которые, как ты, презирают бедных.

— К чему ты всё это мне говоришь? — насмешливо, чтобы голос не дрожал.

— К тому, чтобы ты своими глазами даже в его сторону не хлопала, — острые ногти впиваются в мой локоть. — Этот парень мой. Слышишь? — снова омерзительное дыхание, с ярким запахом недавно выкуренных сигарет, касается уха. — То, что он смотрит в твою сторону, только желание отомстить тебе за те слова. Я слышала, как он спорил с друзьями, что через три месяца ты признаешься ему в любви прилюдно, — слова болью отдают в груди.

— И ты решила меня предупредить? — кто бы знал, скольких усилий мне стоило спросить небрежно, чтобы в голосе не слышалась боль. И разочарование.