— Так как продавать ее я не намерен, то предпочитаю за нее драться.

Король нехорошо так заулыбался.

— А это даже интересно. Клянусь за такую наглость не убить сразу. А если сможешь позабавить меня, так и жизнь сохраню. Драться за наложницу — такого у меня еще не было развлечения и я, пожалуй, соглашусь на твои условия, торговец. И какое же ты оружие предпочитаешь?

— Ваше Величество, лучше всего вы владеете мечом, его я и выберу.

— Становится все интереснее. Ты мне нравишься, наглец.

Король поднялся, заслоняя огромной фигурой трон и, плавно вынимая из ножен оружие привычным движением, начал медленно спускаться по ступеням вниз.

— Пока я развлекаюсь с этим нахалом, никто не смеет вмешиваться, — строго-настрого приказал он страже.

Зихаб мрачно улыбнулся и с готовностью принял меч из рук подошедшего стражника. Великая Матерь, неужели это происходит? Неужели сейчас один брат убьет другого?

Сихваршат ударил с такой силой, что звук соприкосновения орудий оглушил, а потом зычным, вибрирующим эхом затерялся в высоких сводах зала и постепенно утих. Но Зихаб выстоял, более того, следующим выпадом он удивил короля. Тот пошатнулся, еле сдерживая удар, и озадаченно глянул на противника.

— Кто ты? — задал вопрос торговцу Сихваршат. — Такие юнцы, как ты, не способны держать оружие в руках, да и голос твой мне вначале показался знакомым…

— У меня было поучительное прошлое, — растягивая губы в кривой ухмылке, ответил вождь. — Благодаря ему я и стал таким.

Опустив меч, он снял личину. Зал ахнул, сразу узнав в торговце полукровку. Король не смог сдержать удивление.

— Ты?! — выдохнул он, словно сплевывая.

— Здравствуй, братец. Вижу, ты мне не рад.

— Что за игры ты вздумал вести со мной?

— Я всего лишь отстаиваю свое право на рабыню, — спокойно ответил Зихаб.

— Последний раз ты униженно ползал передо мной на коленях, а сейчас смеешь выступать против меня?

Он окинул взглядом ноги эрлеванца.

— Рана не беспокоит?

Зихаб стиснул с силой зубы, сдерживая ярость, которая проступила на лице.

— Я просил оставить в покое мать, которую ты принуждал к сношению, когда еще был жив отец. А после его смерти, ты сделал ее не наложницей, не женой, ты поставил на ней клеймо рабыни!

Женщина-оройо, казалось, стала еще бледнее.

— Была б она поласковей… — начал король.

Зихаб не сдержал ярости и с неистовым криком напал на брата. Оба с широкими плечами, высокие, мускулистые, оба с детства обучались военному искусству и готовились стать в будущем харатами. Удары следовали один за другим, казалось, что злость и чувство мести придавали Зихабу сил. Без устали он наносил удары мечом, оставляя на брони короля вмятины. Вся та ненависть, что долгими циклами терзала его сердце, освобождалась из его тела, окутывая противника серым туманом. С каждым взмахом улыбка Зихаба становилась все жестче и увереннее, в его глазах загорался диким пламенем победоносный огонь, в то время как Сихваршат начинал сдавать позиции, шаг за шагом отступая под напором брата. Все же излишества богатой жизни сказывались. Стража заволновалась, но один взгляд короля успокоил ее. Кодекс воина, вызванного на поединок, не позволял ему прятаться за спинами своих наемников. Тяжело дыша, он остановился.

— Чего ты хочешь? — задал вопрос Сихваршат.

— Одну малость. Хочу, чтобы ты заплатил за унижение моей матери.

— Желаешь, чтобы я отпустил ее? Хорошо. Она мне уже не интересна.

Король подал сигнал страже, и те бросили белокожую рабыню под ноги Зихаба.

Зихаб скрипнул зубами, опуская встревоженный взгляд на мать.