Катя кивнула:

– Согласна.

В новых, еще не обжитых домах сохраняется некий особенный запах. Чистота подъезда радовала глаз. Даже то, что лифт временно не работал, и им пришлось пешком подниматься на восьмой этаж, не огорчало. Рябчиков позвонил в обитую черным дерматином дверь.

– Кто? – раздался слабый голос.

– Участковый, Клавдия Петровна.

Хозяйка не заставила себя ждать.

– Проходите. А кто с вами?

– Меня зовут Екатерина Зорина.

– Я слышала о вас, – безразлично объявила несчастная женщина с опухшими от слез глазами. – Муж занимается подготовкой к похоронам, внучка в садике… – она указала гостям на диван. – Садитесь. Будете писать об этом в газету?

Зорина опустила глаза. Пожилая женщина продолжала:

– Ну почему, почему пострадала моя девочка?! Она не обидела и мухи! Проклятые террористы… Почему должны гибнуть невинные люди? – Она тихо заплакала, но тут же взяла себя в руки: – Вы ждете от меня конкретного рассказа?

– И очень откровенного, – добавила журналистка. – Можете поведать мне даже о том, о чем вы никому бы не рассказали. Поверьте, эти факты не попадут в газету. Просто, беседуя со мной как со старой знакомой, человек дает материал для интереснейшей статьи.

Хозяйка горестно улыбнулась:

– А мне скрывать нечего. Мариночка была первой красавицей класса, прекрасно училась. За ней ухаживали все одноклассники, но предпочтение отдавалось Андрею.

Катя вытащила диктофон и включила его:

– Значит, они знакомы еще со школы?

– Да.

«Нужно навестить классную руководительницу», – подумала журналистка, а вслух сказала:

– И после школы они поженились?

– Дети поступили в один институт, на третьем курсе сыграли свадьбу и родили мне внучку, – глаза Клавдии Петровны снова увлажнились. – Я-то, дура, протестовала против такого раннего брака. А Бог все видит… Вот мне от единственной доченьки кровиночка и осталась.

– Ваша дочь и Андрей были счастливы? – поинтересовалась Зорина.

– А с чего им быть несчастливыми? – искренне удивилась хозяйка. – Давняя любовь…

– Это очень занимательно для наших читателей, – продолжала журналистка. – И никто ни разу не посмотрел на кого-то другого?

Мать не увидела в этом вопросе ничего оскорбительного:

– Ни разу. – Похоже, женщина говорила искренне. – Андрюшу поначалу это удивляло, – заметила Клавдия Петровна. – Вообще, он из тех, кто ревнует и к телеграфному столбу. Моя доченька не подала ему ни единого повода.

– Значит, он искал поводы и пробовал выяснять отношения? – осторожно спросила Катя.

Хозяйка махнула рукой:

– Пытался. Но это длилось недолго и происходило культурно, без скандалов. Знаете, первое время он встречал Марину с работы, радовался, что у них чисто женский коллектив в отделе. А когда организация развалилась, Андрюша тоже не горевал. Сказал: «Теперь смотреть на тебя буду только я. Из-за денег не беспокойся – прокормлю».

– Почему же она искала работу? – удивилась Зорина.

Мать погибшей вздохнула:

– Потому что в жизни мы хотим одно, а получаем другое. Андрюша допоздна засиживался на работе, но это никак не отражалось на его зарплате. А у них ребенок. Девочке надо не только что-то есть, но и во что-то одеваться. Ей нужны игрушки.

Катя собиралась задать еще несколько вопросов, но довольно хорошо державшаяся женщина вдруг схватилась за сердце и стала медленно заваливаться на бок. Журналистка еле успела подхватить ее.

– Георгий, это сердечный приступ. Вызывай «Скорую»!

Милиционер защелкал кнопками мобильного. Катя всегда боялась оставаться с больными один на один, однако машина приехала через пять минут, и два врача захлопотали возле Клавдии Петровны.