– Бесстыжая тварь! Да как ты смеешь еще просить о чем-то? Видела я вчера твою маму, та еще расфуфыренная фифа! Кому-кому, а вам и так неплохо живется, – с грохотом отбросив метелку и воинственно выпятив грудь, на меня надвигалась разгневанная Дарья. –  А тут человек бизнес потерял, сам при смерти по твоей вине.

– Скажите хотя бы, в какой Дмитрий Петрович больнице?

– Совсем идиотка? Думаешь, он будет рад тебя видеть, когда очнется? Проваливай подобру–поздорову, пока я тебе не накостыляла!

Я ушла. Не помню, как добралась до дома. А на входе в дверях лоб в лоб столкнулась с соседкой, которая в это время как раз выносила очередное вонючее варево для своих курочек.

– Что-то случилось? – искренне встревожилась она, удивленная моим отрешенным взглядом и отнюдь непрезентабельным видом.

– Ваш внучок спалил пекарню и едва не убил хорошего человека, – честно ответила я, желая поскорее пройти внутрь, но не тут-то было.

– Да как язык повернулся наговаривать на хорошего мальчика?! Мой Лешенька не такой! – взорвалась баба Нюра, перекрыв дверной проем своим объемным телом. – Я-то думала, ты нормальная девка. А нет, такая же, как твоя никчемная мать, все нос от нормального мужика воротишь. А ведь совсем его не знаешь!

– Лучше бы и вовсе не знала.

Чувствуя подступающую тошноту, толкнула соседку плечом и проскользнула внутрь. Добравшись до ванной, умылась холодной водой, а немого придя в себя, все-таки решилась позвонить самому мудрому человеку, которого только знала. Мне было стыдно беспокоить Нину Васильевну и до последнего не хотелось вываливать на пожилого человека с больным сердцем свои проблемы, но сейчас, как никогда, я нуждалась в ее совете.

– Нянечка, что мне делать? Как жить с тем, что Лекс натворил? Мне очень страшно за маму с Ванюшкой…

– Сашенька, девочка моя милая, сколько же тебе всего пришлось пережить! – недоумевала няня, и от родного голоса, наполненного любовью и теплом, на глазах снова наворачивались слезы. – Я позвала бы вас к себе в деревню, но до лета сама вынуждена ютиться в городе у сына с невесткой да с внуками. Отопления в деревенском доме нет, печка сломана, да и крыша ремонта просит, совсем худая стала.

– Я все понимаю, – растерла по щеке слезу, сдерживая прорывающиеся всхлипы.

– А вам нужно бежать оттуда и чем быстрее, тем лучше! Может, продать что-то из вещей, чтобы выручить деньги? Все это наживное, не жалейте, а вот безопасность превыше всего. Ты справишься, Сашенька, всегда была сообразительной девочкой. И помни, мир не без добрых людей, да и Господь все видит и всем воздает по заслугам.

– Спасибо, няня. Кажется, теперь я знаю, что делать.

Со всеми этими событиями я и думать забыла о бабушкином кольце. Семейную реликвию, увенчанную крупным, а главное, редким розовым бриллиантом, должны были бы оценить в приличную сумму денег. Вот только мама встретила мою идею без особого воодушевления.

– Сандра, ты в своем уме?! Да, я тоже хотела бы переехать в место получше. Но это не просто кольцо! Оно передается по наследству членам нашей семьи с восемнадцатого века! А еще, это единственная ценная вещь, которая у нас осталась, не считая надломленной гордости, – мама театрально вскинула руку и приложила кисть тыльной стороной к неожиданно разболевшейся голове.

– А что прикажешь делать, когда Лекс вернется? После того, что он натворил, я за вас боюсь больше, чем за себя. Неужели эта драгоценная побрякушка для тебя дороже безопасности собственных детей?

Этот вопрос мама оставила без ответа, а меня ее молчание окончательно лишило моральных сил. Нужно было что-то делать, но действовать без согласия мамы, а тем более бросить их с Ванюшкой и сбежать самой, я просто не могла.