Когда она лежала и плакала, то размышляла и в ее голове появилось странное ощущение того, что в этом мальчике есть нечто такое, чего не было в Томе Кенти, И ей этого очень не хватает, разумный ли он на самом деле, или безумен Она не могла понять это ощущение, она не могла сказать, что это было, и все же ее острый инстинкт матери, казалось, обнаружил подмену и ощутил её. Что, если мальчик действительно не был ее сыном, в конце концов? О, абсурд! Она почти улыбнулась этой идее, несмотря на свои печали и неприятности. Независимо от того, она обнаружила, что это мысль не покидает её, а напротив, только укрепляется в её уме, преследуя её. Мысль не оставляла её, бежала за ней, гналась, крутилась вокруг, она прижималась к ней и отказывалась убираться или исчезнуть. В конце концов мамаша Тома осознала, что не будет никакого мира для нее, пока она не проверит,, четко и без сомнения, был ли этот парень ее сыном или нет, и таким образом её сердце покинут тревожные сомнения. Ах, да, это был правильный выход из затруднения, поэтому она сразу задумалась, как наилучшим образом осуществить эту проверку. Но легче сказать, чем исполнить. Она перебирала в своем уме одно многообещающее испытание за другим, но была вынуждена отказаться от них всех – ни одно из них не давало абсолютной уверенности, не было абсолютно совершенным, а и несовершенное испытание не могло удовлетворить ее. Может быть, она тряхнула головой, ей что-то просто померещилось, всё это тщетно и лучше отказаться от этой затеи. Пока эта удручающая мысль терзала ее разум, ее ухо поймало регулярное дыхание мальчика, и она знала, что он заснул. И она услышала, что его размеренное, ровное дыхание прерывается тихим, испуганным криком, таким, каким кричат все дети в смутном сне. Это случайный крик мгновенно подсказал ей план, который стоил всех остальных планов вместе взятых. Она сразу же стала лихорадочно, но бесшумно, чтобы никто не слышал, зажигать свечу, бормоча себе:

Конец ознакомительного фрагмента.